После провала восстания нортумбрийцы повели себя по-разному. Некоторые, естественно, предпочли подчиниться, другие бежали в Шотландию, остальные же просто исчезли в лесах и болотах, чтобы стать теми, кого Ордерик назовет silvatici, дикими лесными людьми. Те, кто скрылся в глуши, совершали дерзкие вылазки, нападая на врагов, когда те меньше всего этого ждали, и прячась, когда нормандцы наносили ответный удар. Они держали нормандских лордов, поселившихся в Йоркшире, в постоянной тревоге, заставляя их тратить средства на обеспечение собственной безопасности и не позволяя им распустить хотя бы часть воинов. Нормандцы сочли такие действия предательскими, но это был идеальный способ ведения войны в пустынных и негостеприимных северных землях. Самим нортумбрийцам оставалось лишь ждать и рассчитывать на помощь извне, которая позволила бы вести борьбу на равных. Они ждали датчан, но как показали последующие события, у тех были свои соображения на этот счет.
[213]
Эрл Госпатрик был потрясен быстротой и свирепостью ответного удара Вильгельма и вернулся в Шотландию, где примирился с королем Малькольмом и нашел убежище при его дворе. Поспешное бегство эрла, возможно, стало одной из причин неудачи восстания. Среди тех, кто временно вернул себе расположение короля, был епископ Даремский Этельвине. Король Вильгельм отправил его к королю Малькольму, чтобы предложить тому условия договора, который (во всяком случае, на время) лишал недовольных англичан поддержки из Шотландии. Король Малькольм прислушался к предложению Вильгельма и принял его, возможно потому, что в тот момент его больше всего занимала его собственная женитьба на сестре Эдгара Этелинга Маргарите. Как утверждает Ордерик, епископ вернулся к королю Вильгельму в сопровождении послов Малькольма, которые принесли английскому королю клятву верности от имени своего повелителя. Несмотря на эти уверения Ордерика, не похоже, что Малькольм удовлетворил все притязания Вильгельма; вряд ли он искренне признал Вильгельма своим сеньором в королевстве Шотландском. Более вероятно, что речь шла о некой праве Вильгельма на спорные области, такие как Камбрия или части Лотиана. В глазах Вильгельма заслуги епископа Этельвине были не так уж велики.
Как бы то ни было, король, по словам Ордерика, решил, что «полностью избавил королевство от врагов», и стал распускать наемников — не из-за какого-то недовольства в их рядах, а скорее из-за того, что заканчивался срок их службы. Тем временем баронам продолжали досаждать постоянные мелкие бунты; однако они не решались покинуть Англию, опасаясь выглядеть трусами и дезертирами. Некоторые все же уехали, заявив, что их жены тоскуют по ним и требуют, чтобы они вернулись. В их числе был Амфруа де Тилёль; уехал, но вскоре вернулся в Англию Гуго де Гранмениль. Поскольку никаких сведений о передаче земель не имеется, большинство уехавших, скорее всего, пробыло в Нормандии лишь недолгое время.
Ордерик повествует о нескончаемых бедах англичан, страдавших от пожаров, грабежей и беспрестанного кровопролития, «приносивших беды и разорение злосчастному народу». Где бы ни прошел король со своим войском, говорит он, за ними оставалась опустошенная земля. Говорили, что английскую землю топчут «дьяволы». Одним из результатов действий Вильгельма в Эксетере стало изменение мнения англичан о Завоевателе. Теперь они сделались недоверчивыми и дерзкими, что, в свою очередь, заставило короля сомневаться в их надежности. На тот момент единственное достижение англичан состояло в том, что они подготовили почву для событий 1069 года, хотя Вильгельм знать об этом не мог.
Первым предвестником будущего восстания, всколыхнувшего всё королевство, стало появление сыновей Гарольда, приплывших летом из Ирландии; с ними пришла флотилия из пятидесяти двух кораблей и внушительное войско. Они высадились в Эйвонмуте, разграбили местность, поскольку войска не успели собраться, и попытались захватить Бристоль. Но жители города храбро отразили натиск и вынудили нападавших вернуться с добычей на корабли. Оттуда они отправились в Сомерсет, к Порлоку, где высадились и двинулись в глубь страны. Там на их пути встал конюший Эднот; противники сошлись в битве при Бледоне, где Эднот пал со «многими добрыми людьми», погибшими с обеих сторон.
[214] Сыновьям Гарольда пришлось возвратиться в Ирландию. Они вернулись в следующем году, и все говорило за то, что их визиты станут ежегодными. Тот факт, что все эти люди известны под собирательным названием «сыновья Гарольда», указывает на наличие некой организованной группы, во главе которой стояли сыновья убитого короля.
[215]
После первого поражения «сыновей Гарольда» в Англии воцарилось относительное спокойствие, но король оставался настороже до самого декабря. На Рождество Вильгельм устроил очередную придворную церемонию, на которой появился в короне и при всех королевских регалиях, — было это, вероятно, в Глостере. Западные области подчинились ему полностью, и теперь король мог издать грамоты, пожаловав своим людям земельные владения. Одним из этих людей был епископ Уэллский Гизо, помогавший нормандцам с самого начала вторжения. Ему вернули манор Барнуэлл в Сомерсете, который, по утверждению епископа, отнял у него король Гарольд. Эта грамота замечательна тем, что в ней Гарольд еще именуется «королем», чего не встретишь в документах, составленных после 1068 года. В перечне свидетелей присутствуют английский тэн Тови, названный шерифом Сомерсета, богатый тэн по имени Дунна и Вульфверд Белый, состоявший при дворе королевы Эдиты, а теперь служивший королеве Матильде. Имена сына Эднота Конюшего, Хардинга (бристольского купца), Азура, сына Тота из Ком-Сент-Николас и богатого тэна Беортсига (все эти люди признали власть Вильгельма в конце 1066 или в начале 1067 года) соседствуют с именами нормандцев — Вильгельма де Курселя, Серло де Бюси и Рожера Арундела.
[216]
На этом этапе еще можно говорить о попытках Вильгельма создать полноценное англо-нормандское королевство. Но напряжение росло по мере того, как король всё явственней становился на защиту нормандских интересов, и надежды на возможность такого объединения начали таять. Эдгар Этелинг, вопреки рассказам Вильгельма из Пуатье о пролившемся на него дожде почестей и множестве дарованных земель, бежал в Шотландию, вероятно — в начале 1068 года. Согласно рукописи «D» Англосаксонской хроники, он отправился в Шотландию «тем летом», что в те времена означало любое число после 1 мая. Он взял с собой всю семью, включая мать Агату (что довольно недвусмысленно намекает на его желание разместить родичей где-нибудь вне досягаемости нормандцев), и нашел приют при дворе короля Малькольма, который, по всей видимости, сразу же принялся искать руки сестры Этелинга, Маргариты; к 1070 году она стала его женой. Нет никаких указаний на то, что хоть кто-нибудь из родных Эдгара присутствовал на коронации Матильды. К тому моменту он уже понял, что между ним и Вильгельмом нет взаимопонимания; он также досадовал, не получив от короля высокой должности, которая, по его мнению, ему полагалась, — хотя открытого конфликта еще не возникло.
