Выбранная позиция обеспечивала англичанам безопасность с флангов. С обеих сторон от перешейка склон резко уходил вниз и был неприступен для кавалерии. В передней части плато, как и с его правой стороны, также был довольно крутой обрыв. Слева спуск шел более полого, однако почва быстро становилась топкой и зыбкой, труднопроходимой для лошадей. Вероятно, именно это место называлось sand-lacu, «песчаное озеро»; Ордерик Виталий переделал его в «Сенлак». Невозможно определить уклон рельефа, каким он был в 1066 году: с тех пор здесь произошло слишком много изменений, начиная со строительства аббатства Бэттл. Возможно, подъем к плато, на котором расположились англичане, был гораздо круче, чем в наши дни.
Английское войско образовало на возвышенности плотный строй. Пространство было настолько мало, что часть людей пришлось оставить в резерве. Воины стояли так плотно, что, как говорят, убитые и раненые оставались стоять, стиснутые плечами и спинами соратников. Это, конечно, художественное преувеличение. Воинство англичан даже внешне разительно отличалось от нормандского. Светловолосые англичане, как люди, прожившие двадцать лет в относительном мире, могли позволить себе носить длинные волосы и ухоженные пышные усы, чисто выбривая остальную часть лица. Сам король Гарольд был высок и крепок и обладал, как видно по его валлийским военным кампаниям, недюжинной выносливостью. В Уэльсе он вихрем носился по всей стране и «не оставил в живых никого из тех, кои мочились бы стоя». Говорили, что во многих местах его побед установили камни с надписью «Hie fuit Victor Haroldus», что в вольном переводе звучит почти как «Здесь был Гарольд».
[109]
Все попытки оценить приблизительную численность войск противников базируются на таком количестве противоречивых сведений, что историки до сих пор не пришли к единому мнению на этот счет. Раньше полагали, что с каждой стороны сражались примерно по 7000 человек, но сейчас эта цифра считается заниженной; численность в 10000 — 12000 и даже больше кажется более вероятной. В хронике монастыря Сен-Максен
[110] (вероятно, на основе сведений, полученных от виконта Эмери де Туара) сказано, что в войске Вильгельма было 14 000 человек. Это число многие историки называют «на удивление разумным». Англичан, возможно, было больше.
[111] Во всяком случае, воинов было достаточно, чтобы битва длилась весь световой день, с «третьего часа» (9.00 утра) до заката, то есть примерно в течение девяти часов. Это было жестокое сражение, в котором победа могла достаться любому из противников; с обеих сторон были сотни, а возможно, тысячи убитых и еще больше раненых.
Английские хронисты, заключившие по исходу битвы, что Бог был на стороне нормандцев, пытались объяснить поражение малочисленностью войска, но факт остается фактом: нормандцам до самого вечера не удавалось сломить сопротивление англичан. Тактика короля Гарольда заключалась в том, чтобы, выставив плотную стену щитов, отражать атаки Вильгельма: он рассчитывал если не вынудить нормандцев отступить, то хотя бы нанести им такие потери, что у них не будет сил на еще одно сражение. Если бы ему удалось удержать позиции до наступления темноты, он мог бы отойти в лес, созвать подкрепления и со свежими силами напасть на нормандцев. Герцогу Вильгельму, напротив, требовалась победа: ничья его не устраивала. Ему еще не приходилось вести сражения в столь жестких рамках: в битвах при Варавиле, Мортемере и в Валь-э-Дюне у него имелось куда больше возможностей для маневров. Гастингс был для нормандцев «битвой иного рода», где одной стороне приходилось все время атаковать, в то время как другая держала оборону.
Солнце взошло в 6.30 утра, и нормандцы выступили из лагеря по направлению к Тэлем-Хиллу. В это время года утренний сумрак рассеивается не сразу: мешают октябрьские туманы. Герцог приказал своим воинам, которые прибыли на поле боя в разомкнутом строю, неся с собой доспехи и оружие, приготовиться к бою. (Рыцари носили хауберки, которые разделялись внизу на две части, что позволяло влезать на лошадь. В доспехах пеших воинов обеих армий хауберк дополняли кольчужные чулки, обеспечивавшие защиту бедер и паха.) Затем Вильгельм сам облачился в кольчугу, причем по невнимательности надел ее задом наперед. Это был еще один дурной знак, но Вильгельм мгновенно перетолковал его, ловко перевернув хауберк и сказав со смехом, что в этот день «превратится из герцога в короля».
На это Эмери де Туар якобы отозвался так: «Не бывало еще под небом такого рыцаря. Доблестный герцог станет доблестным королем». Герцог Вильгельм никогда не верил дурным предзнаменованиям. Он повесил на шею ладанку с мощами, на которых, как утверждают нормандцы, Гарольд приносил свою знаменитую (или бесславную) клятву, хотя на гобелене из Байё эта сцена отсутствует. Заняв позицию у подножия холма, герцог построил своих людей в три шеренги и три колонны. В это время Виталий, один из вассалов Одо из Байё, указал герцогу на королевский стяг, указывавший, где стоит Гарольд.
В первой линии герцог поставил отряд лучников из Эвре и Лувьера, вооруженных луками и арбалетами. Возможно, возле них разместились легковооруженные пращники. Вторую шеренгу составляли пешие воины, вооруженные мечами или метательными копьями, со щитами, в шлемах и кольчугах-хауберках. Позади всех Вильгельм разместил рыцарей, облаченных в доспехи, со щитами, мечами и копьями. Эти три шеренги были по обычаю поделены на три колонны — центр и два крыла. В центре стояли нормандцы под командованием самого герцога, слева расположились бретонцы и, возможно, аквитанцы во главе с графом Аленом Ферженом («Железной перчаткой»), а справа — жители прочих частей Франции, под предводительством Рожера Монтгомери.
Знамя Вильгельма, дар Александра II, нес Тустен Фиц-Ру по прозвищу Белый, из Бека. Рыцарь из Лаланда Вильгельм Патри, или Патрик, когда-то принимавший у себя в доме эрла Гарольда, дал обет, что сойдется с ним лицом к лицу, чтобы покарать его за нарушение клятвы. Прежде чем начать битву, герцог Вильгельм напомнил своим воинам о победах нормандцев, сравнив их с более скромными успехами англичан, упомянув также о гибели Альфреда Этелинга
[112] и о своих правах на английский престол. Он снова указал на «предательство» Гарольда и нарисовал перед нормандцами картину славной победы и богатств, которые достанутся им в случае успешного исхода битвы. Наконец, он провозгласил, что Господь будет на их стороне.
