Затем Гарольд назначил своим войскам встречу в Сассексе и выступил из Лондона с собственным отрядом хускерлов и королевских тэнов и дружинами своих братьев. Ополченцы должны были ждать его у «старой яблони», и потому он направился к гребню Кальдбек-Хилл вечером пятницы, 13 октября.
[103]
5. Война между герцогом Вильгельмом и Гарольдом, королем английским:
пятница, 13 октября — воскресенье, 15 октября 1066 года
[104]С момента высадки Вильгельма в Певенси и в последующие дни, когда он со своими рыцарями переместился к Гастингсу, за нормандцами пристально следили местные тэны. Поскольку воины отправились на север вместе с королем, в Эссексе остались те, кто был уже слишком стар или слаб для битвы. Они наблюдали за высадкой рыцарей и пеших воинов, несомненно, держась подальше от нормандских мародеров, которые занимались добыванием фуража. Герцог применял традиционные для средневековья принципы ведения военных действий, описанные в книге De Re Militari («О военном деле») Вегеция:
[105] «Чаще войско губит недостаток продовольствия, чем битва: голод страшнее меча… Во всяком походе лучшее твое оружие — чтобы у тебя было в изобилии пищи, а враги страдали от голода».
Как минимум один человек (хотя, скорее всего, их было несколько) немедленно отправился в Йорк или Лондон предупредить короля о том, что нормандский герцог высадился в Сассексе с огромной армией. Ор-дерик Виталий пишет, что местный керл добрался в Лондон с вестями о грабежах. Вероятно, Гарольд получил известие уже на пути в Лондон. Он доверил управление северными землями шерифу Линкольншира Мэрлсвейну (от эрлов Эдвина и Моркара было мало толку: они были слишком измучены и потрясены своим поражением при Фулфорде), а архиепископу Элдреду оставил на хранение добычу, захваченную у побежденных норвежцев.
Мчась во весь опор на юг в сопровождении своих людей и отряда хускерлов, король рассылал гонцов по всем направлениям, призывая в Лондон новую партию ополченцев. Подкрепления пришли к нему из Уэссекса, Восточной Англии и Восточной Мерсии. Большинство воинов, вероятно, прибыли из земель самого Гарольда и его братьев, Гюрта и Леофвине. В «Книге Страшного суда» среди погибших при Гастингсе названы жители Хэмпшира, Винчестера, Беркшира и всей Восточной Англии. Нормандские хронисты писали, что в многочисленной английской армии были люди из всех частей страны.
Прибыв в Лондон 5 октября, король Гарольд провел там несколько дней, ожидая прибытия свежих военных отрядов. 12 октября он выступил в поход навстречу нормандскому герцогу. Может статься, что свой последний вызов Вильгельм послал сопернику именно в этот краткий период, пока Гарольд собирал войска в Лондоне. В повествовании Вильгельма из Пуатье для большего драматического эффекта сказано, что Вильгельм, после того как к нему прибыл посланец от Гарольда, отправил к Гарольду своего вестника, феканского монаха Гуго Марго,
[106] с требованием уступить ему трон; однако более вероятно, что не Вильгельм, а Гарольд отправил в качестве своего глашатая монаха, через которого велел герцогу убираться из страны, а гонец герцога был светским лицом. В пользу этой версии говорит и тот факт, что у Вильгельма из Пуатье герцог просит предоставить своему посланцу гарантии безопасности, что вряд ли потребовалось бы, если бы речь шла о духовном лице.
По велению Гарольда его посланник сказал вот что: «Вот слова короля Гарольда: королевство мое по праву, оно передано мне моим повелителем, королем, на его смертном ложе. Покинь эту страну вместе с твоими людьми, иначе я разорву узы дружбы и все соглашения, заключенные нами в Нормандии, и вся ответственность будет лежать на тебе».
В ответе Вильгельма изложена вся совокупность требований, вероятно, озвученных в переговорах между герцогом и Гарольдом в начале года и представленных папе нормандскими делегациями. Маловероятно, чтобы на этом этапе стороны обменивались такими многословными посланиями. Уильям Мальмсберийский пишет, что герцог предложил три варианта: чтобы Гарольд отрекся от престола в его пользу, или стал править на правах его вассала, или чтобы они решили спор в поединке один на один. Герцог Вильгельм, как всегда, настаивал, что именно он является законным наследником короля Эдуарда: «Пусть Гарольд отдаст королевство, принадлежащее мне по праву. Я готов рискнуть своей жизнью в поединке, чтобы решить, кому из нас достанется Англия!»
Король Гарольд побледнел, его лицо исказилось от гнева; запрокинув голову, он сказал Гуго Марго свое последнее слово: пусть монах передаст герцогу, что он предоставляет Богу решить спор между ними.
«Возвращайся, глупец! Завтра Господь станет судьей в споре за королевство и укажет, кто из нас прав! Десница Господня пусть вершит справедливость!»
А стоящим вокруг людям король сказал так:
«Вперед! Вперед, на битву!» — и Гуго Марго отправили восвояси».
Мы уже упоминали рассказанную Уильямом Мальмсберийским историю о том, что король Гарольд повздорил со своим братом Гюртом: Гюрт утверждал, что он, в отличие от короля, не связан с герцогом Вильгельмом никакими обещаниями и может вести английское войско в бой, не опасаясь обвинений в клятвопреступлении. Не более правдоподобным (просто по причине отсутствия каких-либо независимых свидетельств) представляется и эпизод, описанный у Роберта Васа, где Гарольд говорит Гюрту, что 14 октября — его день рождения, его счастливый день, а Гюрт отвечает, что он вполне может стать и днем его смерти. Все эти байки имели своей целью показать высокомерие и гордыню короля Гарольда, посмевшего противостоять Вильгельму.
Гарольд, король английский, со всей возможной скоростью продвигавшийся во главе войска в Сассекс, привел своих людей к Кальдбек-Хиллу, возле Гастингса, на 19-й день после поражения и гибели Харальда Сурового в битве, ставшей самым значительным достижением английских воинов со времени победы при Брунанбурге в 937 году. Войско Гарольда спустилось по лесистым склонам и, миновав Андредский лес, подошло к заранее условленному месту сбора, которое в тех краях называли «старой яблоней» — вероятно, это был межевой знак на границе сотен или место сбора окружного суда. Согласно сохранившемуся в Бэттле преданию, мельница на Кальдбек-Хилле стоит там, где росла та яблоня.
