— Ну что ты.
— Только… есть один маленький недостаток, — сказал Алекс.
— Я его знаю, — немедленно сказала Сьюзи. — Я знаю, что там можно попасться. Мы не должны выходить через канализацию, так? Я правда не в настроении, чтобы снова сражаться с аллигаторами.
— Гораздо хуже, — ответил Алекс. — Мы должны спуститься в подвалы.
Сьюзи и я замерли, глядя друг на друга. Подвалы «Странных Парней» имели дурную репутацию даже для Темной Стороны; они были настолько опасны и вообще нарушали спокойствие, что большинство вменяемых и разумных людей не войдет туда по своей воле без освященной гранаты Св. Антиоха в одной руке и тактического ядерного заряда — в другой.
Мерлин Сатанинское Отродье был похоронен в подвалах, и он точно не заботился о посетителях. Алекс был единственным, кто регулярно спускался туда, но даже он иногда возвращался бледным и подергиваясь.
— У меня есть идея получше, — сказала Сьюзи. — выйдем через переднюю дверь и с боем проложим путь сквозь людей Уокера.
— Он мог собрать там целую армию, — сказал я.
— Почему-то это не беспокоит меня так, как несколько минут назад. Я могу справиться с армией.
— Ну да, наверное, можешь, в нужном настроении. Но мы не сможем спасти Кэти, если Уокер узнает, что мы идем. Мы должны оставаться под радаром, заставляя его поддерживать равновесие. Веди, Алекс.
— У меня есть время сходить сначала на исповедь? — сказала Сьюзи.
— Оставь этого священника в покое, — твердо сказал я. — Он все еще не оправился после твоего последнего посещения.
Алекс вытащил из-под стойки старомодный штормовой фонарь, пробормотав Слово, зажег фитиль, после чего распахнул люк в полу позади стойки. Он поднялся легко, без малейшего скрипа, на старых латунных петлях, открыв гладкие каменные ступени, ведущие вниз, в кромешную тьму. Мы со Сьюзи наклонились и хорошенько вгляделись туда, но свет из бара не проникал дальше нескольких первых шагов. Сьюзи была с ружьем и наготове. Алекс громко шмыгнул носом.
— Я посвящаю вас в древнюю семейную тайну. Все, что вы здесь увидите, или вам покажется, что вы видели, — это личное. И не выставите меня на посмещище в глазах моих предков, этого я не переживу.
Он начал спускаться вниз по ступеням, держа над собой фонарь. Его светло-янтарный свет не проникал далеко в темноту. Мы со Сьюзи шли следом, держась как можно ближе. Ступени продолжали уходить вниз несколько дальше, чем было комфортно, и вскоре гул голосов в баре остался позади. Воздух становился все более спертым и липким, а окружающий мрак вызывал настороженность.
— Здесь нет электричества, — сказал Алекс спустя какое-то время. Его голос звучал слабо и вяло, без малейшего отзвука эха, хотя я чувствовал обширное свободное пространство вокруг нас, — что-то здесь создает помехи для любых обычных средств питания.
— Ты же не хочешь сказать «кто-то»? — уточнила Сьюзи.
— Я правда очень стараюсь не думать об этом.
Каменные ступени, наконец, привели в сплошь покрытый пылью коридор. Голая земля была сухой, твердой и сильно утоптанной. Голубовато-белые огни начали возникать вокруг нас, никак не связанные с фонарем или каким-либо другим явным источником света. Быстро выяснилось, что мы находимся перед входом в огромную каменную полость, обширное открытое пространство с грубо обработанными голыми каменными стенами и очень низким потолком. Несмотря на большой запас над головой хотелось пригнуться. А перед нами, вытянувшись вперед удручающе далеко, аккуратными рядами располагались сотни могил, низкие холмики земли на полу, с простыми, лишенными украшений надгробиями. Крестов не было ни на одном.
— Мои предки, — мягко, задумчиво и с затаенной горечью произнес Алекс. — Все мы заканчиваем здаесь, под баром, которому мы отдали свои жизни. Хотим мы того или нет. Слуги, отданные по договору Мерлина, связанные со «Странными Парнями» его волей на протяжении многих веков. Да, я знаю, что по приказу Властей всех, кто умирает на Темной Стороне, полагается хоронить в Некрополе, но Мерлин никогда не признавал никакой власти, кроме собственной. Кроме того, по-моему, мы все чувствуем себя здесь, под его защитой, в большей безопасности, чем под защитой любой земной власти. Однажды здесь похоронят меня. Прошу — никаких цветов, а если кто-то попытается запеть гимн, разрешаю выкинуть ублюдка в окно.
— Сколько здесь могил? — спросил я.
— Не так много, как кажется, — сказал Алекс. Он опустил фонарь на нижнюю ступеньку и огляделся. — Все мы, как правило, долгожители. Если нас жестоко не убьют. Вот такое полезное свойство мы унаследовали от нашего ужасного предка.
Он направился через пещеру. Несмотря на ограниченное освещение, он по-прежнему был в черных очках. Стиль для Алекса Морриси никогда не был чем-то сиюминутным. Мы со Сьюзи следовали за ним, стараясь смотреть во все стороны разом. Мы прошли мимо огромных емкостей с пивом и бочек с вином, бутылок вина редкого и ужасного урожая, почтительно сложенных в винный стеллаж, выглядевший даже старше своего содержимого. Нигде не было ни паутины, ни даже пылинки. И я каким-то образом знал, что это не потому, что Алекс пользовался метелкой для пыли.
— Мне кажется, — осторожно заметил я, — что нигде нет ни следа людей, спустившихся сюда по настоянию Уокера. Ни тел. Ни даже не кусочков тел.
— Я знаю, — сказал Алекс. — Вызывает беспокойство, правда?
Мы снова остановился, чтобы рассмотреть могилу, расположенную на некотором расстоянии от других. Просто еще один низкий холмик земли, но без надгробия или камня. Вместо этого, было массивное серебряное распятие во всю длину холмика. Серебро было изъедено коррозией.
— Предположительно, положено сюда в надежде, что удержит его в могиле и не даст ему блуждать, — сказал Алекс. — Нужно было знать его лучше. Вам не удержать под землей Мерлина Сатанинское Отродье, даже поместив в изголовье могилы Собор Святого Павла.
— Тебе должно быть интересно, что же именно там, — сказал я, — после всех этих столетий.
— Ты чудо, — сказала Сьюзи. — Мне нравится крепко спать по ночам.
— Просто кости? — спросил я — ничем не отличаются от чьих-либо еще?
— Нет, — сказал Алекс. — Думаю, если стащить распятие и откопать его… он бы выглядел точно как в тот день, когда был похоронен. Не тронутый временем или могилой. И он бы открыл глаза, улыбнулся вам и сказал, чтобы снова его закопали. В конце концов, он был сыном Дьявола, воплощенным Антихристом, даже если он отказался от этой чести ради своего собственного пути. Ты действительно думаешь, что с ним уже все кончено? Или нет? Нет… этот ублюдок все еще сохраняет надежду, что какой-то несчастный проклятый дурак найдет его пропавшее сердце и вернет ему. А затем он восстанет из этой могилы и отправится в путь, чтобы творить ужасные вещи на Темной Стороне… и никто не сможет его остановить.
— Боже, ты прямо всех развеселил, Алекс.
Мы двинулись в путь, предоставив могилу самой себе. Бело-голубой свет двинулся с нами, холодный и яркий, и наши тени казалась слишком большими, чтобы быть нашими. Темнота и тишина вокруг давили. Наконец, мы оказались перед голой и неприметной дверью, утопленной заподлицо в каменную стену. Блестящий медный засов, покрытый кряжистыми друидскими письменами, удерживать дверь. Я протянул руку к засову, но тут же отдернул. Какой-то внутренний голос громко закричал, что для любого кроме Алекса прикасаться к нему— чрезвычайно плохая затея. А тот устало мне улыбался.
