Но потом она стала уставать. От городских сумасшедших – одна такая бабушка жила в соседнем доме и караулила прохожих у метро. Цепляясь за рукав, просила проводить ее домой, мол, не может сама дойти. Но как только ее доводили до подъезда, она снова возвращалась на место, откуда ушла, и история повторялась снова. Причем под руку бабушка брела еле-еле, а вот возвращалась к метро чуть ли не вприпрыжку. Так старушка искала себе слушателей на весь день. Один раз Аня тоже попалась на ее уловки, но потом она была вынуждена за чем-то вернуться домой, и навстречу шла та самая бабуля. Девушку она узнала и больше к ней не приставала.
От агрессивных мужчин, которые в лучшем случае плюхнутся перед тобой в метро на освободившееся место. Место, на которое ты так рассчитывала, потому что после тяжелого рабочего дня в беготне на каблуках, у тебя и осталось сил только что на это – сесть с книжкой и еще полчаса проехать в полудреме. Но, скажи спасибо, что он просто оказался проворнее. А то мог ведь и толкнуть. Бывает, и толкали худенькую Аню, не давая зайти в вагон, и пихали локтями. Но к этому привыкаешь через пару месяцев. Такие мелкие мужчины в большом городе, что поделать.
Уставала Аня и от того, что работа не отставала от нее с утра до вечера – в почте, в сообщениях, в звонках руководителя в 11 вечера… Но что самое удивительное, денег у нее от этого не прибавлялось, а, наоборот, они куда-то исчезали. Нужно было платить за квартиру, тратить на проезд, да и приносить обед с собой считалось моветоном. Каждый раз, отправляясь с девчонками в кафе, она ругала себя, что неразумно тратить такие деньги на еду, тем более что сама приготовила бы гораздо вкуснее. Но ей хотелось стать своей в новом коллективе, своей в этом городе… По правде говоря, и все свободное время она проводила с коллегами, потому что больше никого не знала.
Новые знакомые казались дружелюбными. Они много путешествовали, много знали. Сначала Аня с интересом слушала про Азию, учебу в Лондоне, квартиру в центре Москвы, и удивлялась, как много им, 25-летним удалось добиться. Она-то на море побывала в первый раз лет в двадцать… А потом иллюзии ушли, и Аня поняла, что им не нужно было хорошо и много работать в маленьком городе, чтобы тебя заметили и пригласили в столицу, не надо было вместе с родителями копить на квартиру и постоянно считать деньги. Выяснилось, что квартиру родители подарили, а на хорошую должность папа устроил. Да и дружелюбие их оказалось пшиком.
«Да, ее леопардовые лосины просто космос, – смеялась Аля.
«А огромные серьги с рубином, как было модно во времена моей бабушки? И эти пластиковые браслеты? – подхватывала диалог Лена.
«У лимиты так принято – все лучшее сразу», – не унималась Аля.
Коллеги принялись обсуждать Надю, девушку из Омска, что проходила стажировку в нашем отделе.
В этот раз Аня не хотела быть частью коллектива, ей было противно и невыносимо хотелось домой, в их маленький офис на 15 человек, где можно приносить домашний обед и ничего никому не доказывать.
Аня посмотрела на экран телефона и на число – сегодня ровно четыре года как она уехала в Москву. Пришло сообщение: «В этот день мы праздновали твой отъезд, казалось, что это было вчера, а уже четыре года прошло. Мы тут сидим с девчонками и вспоминаем твою фирменную шарлотку. Ты уехала и закончилась традиция. А сегодня, между прочим, Яблочный Спас. PS: скучаем по твоим плюшкам».
Аня расплатилась за обед, попрощалась с коллегами – они были так заняты разбором гардероба, словно Эвелина Хромченко и Александр Васильев в программе «Модный приговор», что даже не заметили, как она ушла. А в это время Аня уже звонила своему бывшему шефу, чтобы узнать, нет ли местечка у них в каком-нибудь отделе.
Летать
Если бы Даньку разбудили среди ночи и спросили, чего он хочет больше всего на свете, он бы, не задумываясь, ответил: летать. И дело тут было вовсе не в мечте быть похожим на супергероев из комиксов, нет. Какие могли быть комиксы тогда, в 80-е, на краю серого типового городка, сплошь составленного из серых пятиэтажек, как из замурзанных кубиков. Можно было бы подумать, что Данька мечтает стать космонавтом или летчиком, как тысячи его ровесников – восьмилетних парнишек, по всему миру. Но нет. Он просто хотел летать, сам по себе, как птица, как ветер.
Наверно, поэтому Данька так любил мультик про ежика и медвежонка. Помните? «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката…» А сказку про ожившие мыльные пузыри, оседлавшие облака, он зачитал до дыр – уже и наизусть ее знал, все не надоедало. Данька отчаянно завидовал мальчишке из книжки «Тополиная рубашка» – вроде бы повесть и выдумка, но так похожа на правду! Отчаянно хотелось хоть один денек побыть на месте главного героя, которому досталась волшебная рубашка, сотканная из тополиного пуха – благодаря ей он летал, как птица.
«Как же ты будешь летать? – смеялась мама. – Ты же высоты боишься».
Смеялась мама не обидно, а как-то даже ласково. Данька ничуть не обижался – смеялся в ответ и бодал маму в бок кудлатой головой. Мама ерошила его выгоревшие на солнце пряди: «Надо бы тебя подстричь». «Не надо!» – испуганно подхватывался Данька и удирал, взбрыкивая тощими ногами. Мама смотрела вслед и улыбалась, как умеют улыбаться только мамы.
Высоты Данька боялся. На балкон четвертого этажа выходил с опаской, а уговорить его нырнуть с вышки так ни разу и не удалось. Зато мама была спокойна: ни к какому опасному обрыву мальчуган и близко не подойдет, с крыш гаражей прыгать не будет, по стройкам резвиться, как его друзья со двора, тоже не рискнет. Данька летал только в мечтах да во сне. И еще бегал – несся так стремительно, будто ноги и впрямь земли не касались. Летел.
Зато как! Парил над землей, представлял, как плывет в вышине, легкий, как птичье перышко, послушный воздушным потокам. Или стремительно несется, аж ветер в ушах свистит. Вот уже и города не видно, вокруг поля, леса, бесконечные, как наивное детское счастье. А можно взлететь на самую высокую крышу в городе – сидеть на краю, болтать ногами, любоваться на серебристую Луну и распугивать окрестных кошек. Они-то привыкли, что на такой высоте только они да птицы. А тут раз – и какой-то посторонний мальчишка.
С такими мечтами он и засыпал.
«Данька! Данька, вставай!» – кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. «Ты чего?.. Ну, чего тебе?..» – недовольно ворча в полусне, Даня попытался натянуть на себя одеяло. Не тут-то было. Ранний гость разве что не прыгал по нему: «Вставай, ты все пропустишь!» Делать нечего, пришлось открыть глаза. По комнате будто вихрь метался – с утра пораньше явился Марат, лучший друг и напарник по всем-всем-всем мальчишечьим делам.
«Да что случилось?» «Вставай! Бежим в парк быстрее, там увидишь!»
В парке и правда было на что посмотреть. Посреди пустой асфальтовой площадки, на которой летом устраивали танцы, а зимой – каток, трудились люди и машины. Из грузовиков выгружали какие-то огромные металлические трубы. А потом – что-то вроде лодок. Вскоре стало ясно, в чем тут дело: устанавливали качели. И не просто качели, а огромные ладьи, на которых в одиночку качаться было невозможно, такую махину просто с места не сдвинуть.
