Мысли путались, смыкаясь с забытьем. Вероятно, таким способом организм пытался справиться с болью. Что‑то нехорошее случилось с рукой. Клэр не хотелось смотреть. Лучше лежать неподвижно, прижимая к себе Роки, и думать о чем угодно.
— Скажите, где у вас болит.
Мужчина заставил себя сесть и с беспокойством посмотрел на нее сверху вниз.
— А‑а, привет, — с трудом ответила она.
Куда подевался бюстгальтер? А, вот он, болтается на талии. Клэр еще крепче прижала к себе Роки, надеясь, что пес ее прикроет. А если и нет, ей все равно.
— Ваша рука.
Клэр на секунду задумалась.
— Похоже, с ней проблема. Я ударилась о камень. Да уж, медаль за спасение на водах я не заслужила.
— Если бы не вы, я бы утонул. Не справился с течением, не зная, где кончается рип.
— Я пыталась вам показать, но так и не поняла, видите вы меня или нет.
Он говорил с каким‑то акцентом, возможно французским, и немного хрипел. Ему угрожала опасность. Возможно, она действительно его спасла.
— Как позвать на помощь?
— Помощь?
— На картах этот остров значится как необитаемый.
— Это не так.
— Нет?
— Здесь живем мы с Роки, а теперь еще и вы.
— Роки?
— Я его держу.
Что же с рукой? Клэр попыталась осторожно пошевелиться, но решила не торопиться.
— Вы здесь живете?
— Присматриваю.
— Присматриваете за островом?
— За домом.
— Здесь есть дом?
— Да, большой дом.
— Прекрасно.
Он окинул взглядом берег и ушел, потом вернулся с ее одеждой.
— Давайте вас согреем.
— Вы тоже промокли.
— У меня нет сухой одежды. Так что давайте ограничимся одним случаем переохлаждения. Снимайте белье, а я помогу вам надеть джинсы и фуфайку.
— Я не буду снимать трусы!
— Они мокрые, вы замерзнете.
— Я еще не совсем потеряла чувство собственного достоинства.
— А я не собираюсь подвергать испытанию вашу неуместную скромность. Не пытайтесь просунуть руку в рукав.
Он натянул на нее фуфайку, отвернулся и дал достаточно времени, чтобы она могла, сохраняя достоинство, стянуть мокрые трусы. Клэр подумала, что было бы лучше оказаться в чем‑нибудь сексуальном, кружевном. Но она не предполагала, что будет раздеваться на глазах у незнакомого парня. Поэтому на ней были добротные плотные трусы, купленные в основном для тепла и лишь слегка украшенные кружевом.
— Моя бабушка когда‑то говорила, что следует носить приличное белье на случай, если собьет автобус.
— Какая разумная бабушка.
— Думаю, она имела в виду пояс для чулок из французского кружева. Бабушка мечтала, чтобы я вышла замуж за доктора.
— Опять же, весьма разумно.
Он смог натянуть на нее джинсы. Не глядя, будто делает это семь дней в неделю.
— Почему разумно?
— Нам бы сейчас очень пригодился доктор. Ваша рука.
— С моей рукой все будет нормально. Видимо, я ее вывихнула.
Клэр опустила взгляд. Мужчина держал ее ботинки. Ему пришлось их расшнуровать. Она осторожно сунула в них ноги, стараясь не смущаться, пока он завязывал шнурки.
«Да уж, отличный спасатель».
Роки радостно бегал вокруг них, не понимая сути происходящего, зная только одно, что он на улице и без поводка.
Мужчина взял ее под локоть здоровой руки.
— А теперь нам надо дойти до дома. Это далеко?
— Сто ярдов птичьего полета. Жаль, у нас нет крыльев.
— Хотите сказать, он наверху?
— Да, наверху.
— Сожалею, но боюсь, я не смогу вас нести.
— Вот и хорошо.
Прошло два дня с тех пор, как Рауль вышел в море. Шторм налетел неизвестно откуда, мотор оказался слишком слабым. Пользоваться парусами было невозможно. Он заметил у горизонта полоску — первый намек на шторм. Эта полоска с угрожающей скоростью превращалась в плотную черную массу. Рауль повернул в порт, но шторм его опередил. Он оказался совершенно не готов к этому. Мобильный телефон после первой большой волны отсырел и перестал работать. Рауль обругал себя за то, что не убрал его в непромокаемый чехол, и пошел вниз, где у Тома стояло радио. Оно оказалось сломано.
Ему импонировала беспечность Тома, когда они пытались удрать от телохранителей на яхте. Теперь это казалось непростительной глупостью.
Идиотизм. Он вышел в море, потому что ему все надоело и захотелось побыть одному. Подумать. Но жизнь надоела не настолько, чтобы умереть.
Эта женщина рисковала жизнью ради него.
Рауль помогал ей подняться на утес. Острые выступы впивались в ноги. Он смертельно устал, замерз и очень хотел спать.
Женщина то и дело каменела от боли, но не жаловалась. Он обхватил ее за талию, поддерживая и помогая двигаться вперед, она не сопротивлялась.
Рауль украдкой оглядел ее с ног до головы. Небольшого роста, худенькая, с россыпью веснушек на носу. Мокрые каштановые кудряшки прилипли к бледному как полотно лицу, губы сжаты.
Ясно, что такая женщина не примет помощь без крайней необходимости.
— Дом далеко от вершины утеса?
— Близко. Задняя дверь не заперта.
— Вы шутите, моя спасительница. Без вас мне не выжить.
— Роки вам покажет кладовку и собачий корм. Вы выживете.
— Нет, лучше вы сами покажете мне кладовку. Мы почти дошли.
— Откуда вы знаете?
— Я не знаю, а сказал это, просто чтобы вам стало легче.
— Спасибо.
— Это вам спасибо. — Он еще крепче обнял ее и заставил себя идти дальше.
* * *
Они наконец поднялись на вершину, и Рауль увидел дом.
Остров представлял собой скалистый утес, который буквально вырывался из воды посреди пролива Басса. Собственно, Рауль направился к нему потому, что не осталось выбора, — яхта постепенно набирала воду, а кроме острова на карте не значилось ни одного клочка суши. Со стороны моря он выглядел негостеприимным нагромождением отвесных скал. Маленькая бухта казалась единственным местом, куда можно причалить, однако на деле это обернулось сплошным кошмаром. Неужели здесь кто‑то решился построить дом?
При всей своей простоте дом выглядел потрясающе.
На первый взгляд его можно было принять за часть острова. Длинный, низкий, из того же камня, он расположился на плоской вершине утеса. С одной стороны, настоящая крепость. С другой — плод фантазии.
