— Эмили, пожалуйста. Что ты пытаешься скрыть?
Она обернулась, и его пульс забился сильнее, когда он заметил, как сильно она отличалась от женщины, с которой он попрощался всего несколько недель назад. Даже за это короткое время она похудела, скулы заострились, отбрасывая тени на бледную кожу. И она постриглась. Не коротко, отметил он с мрачным облегчением, но несколько дюймов, отрезанных от ниспадавших золотистых локонов, придавали ей немного отчужденный и очень современный вид.
— Я не пытаюсь ничего скрывать, просто не вижу необходимости в дальнейшем общении с тобой, Алех, — сухо сказала она. — Так что говори, что ты хотел, а потом оставь меня в покое, чтобы я могла жить дальше.
Эти последние слова заставили его осознать, какую сильную боль он ей причинил — сильнее, чем мог себе представить. И, что еще более важно, у него не было никакого желания делать это снова. Но поверит ли она ему, если он скажет это? Имел ли он право ожидать, что она поверит ему после всего, что он сделал? Он пересек комнату и подошел к ней.
— Пожалуйста, не убегай, — сказал он.
— Я не хочу, чтобы ты стоял рядом.
— Хорошо. — Это было больно, но он принял эту боль, потому что заслужил ее. И вдруг все слова, которые он сочинял в своей голове во время полета, сложились в четыре слова. — Мне очень жаль, Эмили.
Ее глаза казались темными и очень яркими.
— Жаль чего? Что Томас раскрыл мне твой маленький секрет раньше, чем ты планировал? Интересно, как долго ты собирался притворяться, что хочешь пойти в политику, Алех. До тех пор, пока тебе не надоест секс со мной, я полагаю?
— Теоретически да…
— Ты абсолютный негодяй…
— Но на практике этот день никогда не наступит, потому что я никогда не устану от тебя, Эмили. — Его пылкие слова прорвались через ее ярость. — Как я могу, когда люблю тебя?
Она покачала головой так, что ее волосы рассыпались по плечам бледной шелковистой дугой.
— Не смей лгать! — яростно воскликнула она.
— Ты действительно думаешь, что я стал бы лгать о таком? — спросил он. — Я всегда любил тебя, хотя и потратил много времени, пытаясь отрицать это перед самим собой. Вот почему твоя ложь ранила меня больше, чем любая другая. Моя мать лгала очень легко. Ложь Колетт ничего не значила, у нас были просто отношения без обязательств. — Он сделал шаг к ней, и она не остановила его. — Мы можем начать все сначала? Ты будешь моей женой во всех смыслах этого слова, Эмили? Ты позволишь мне любить и лелеять тебя до конца нашей жизни?
Эмили посмотрела в его ярко‑зеленые глаза и почувствовала, как дрожь надежды пробежала по ее коже, но все же она была настороже, потому что боялась. Боялась того, что случится, если она позволит себе поверить.
— Что заставило тебя прийти сюда сегодня?
На мгновение он закрыл глаза и, вздохнув, снова открыл их.
— Ты забыла свое ожерелье.
Она моргнула:
— Мое ожерелье?
Он порылся в кармане и вытащил потрепанную коробочку, которую Эмили сразу же узнала, так же как и тонкую золотую цепочку с крошечной жемчужиной, лежавшей внутри, — ожерелье, которое принадлежало ее матери.
— Я позвонил в офис, чтобы поговорить с тобой, и Мэрибет сказала мне, что ты помогаешь своей двоюродной бабушке переехать, — продолжил он. — Я помню, как ты говорила мне, что она бедна, и поэтому я сложил два и два и предположил, что ты использовала для этого деньги, которые получила, когда вышла за меня замуж.
— Ты удивился, что деньги были нужны мне не ради собственной наживы? — саркастически спросила она.
— Нет. — Его губы изогнулись в сардонической улыбке. — Презрительное отношение, с которым ты швырнула на стол кольца, показало мне, что ты не алчная, как бы мне ни хотелось так о тебе думать. Но настоящая причина того, что я пришел, — я сильно скучал по тебе. Неправильное время, — язвительно поправил он. — Скучаю по тебе. Каждую секунду, каждый час, каждый день. И я хочу знать, можем ли мы попробовать еще раз. Можешь ли ты простить меня за то, что я сделал, и дать нам еще один шанс?
Эмили увидела убежденность, сверкнувшую в его зеленых глазах, и почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось. Она знала, что самым безопасным было бы отправить его восвояси, потому что любовь неизбежно принесет с собой боль, а если она прогонит его, то будет избавлена от этого. О, ей может быть скучно или одиноко, но зато она не будет чувствовать, как кто‑то вырывает ее сердце зазубренными когтями прямо из груди.
Но она так никогда не сделает. Все просто. Она любила его. Безгранично. Всегда любила и всегда будет любить.
— Конечно, могу, — прошептала она дрожащим голосом.
— Но почему?
Это был судьбоносный момент.
— Потому что я тоже люблю тебя, Алех. Мой дорогой, мой милый Алех, — прошептала она. — Ты мой мужчина, всегда был им, есть и будешь. Единственный мужчина для меня. Не только ты совершал ошибки. Я была не права, позволив матери и отчиму заставить меня отказаться от тебя, и с тех пор сожалею об этом, потому что…
Но он заставил ее замолчать своим поцелуем, и, когда поцелуй стал глубже, боль и горечь стали растворяться. Она дрожала от волнения и желания, когда он прервал поцелуй, чтобы произнести:
— Покажешь мне, где спишь?
— Покажу, — ответила она почти застенчиво.
Гораздо позже, когда они лежали в ее довольно тесной постели обнявшись, она провела пальцем по контуру его губ.
— А как же твой брат, Алех? Ты нашел его? Ты хоть пытался?
— Да, я пытался, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — У меня была команда следователей, которые проработали все варианты. Но мы найдем его, Эмили. В этом я уверен. — Его голос стал хриплым. — А теперь мы можем поговорить о чем‑нибудь другом? Потому что мне нужно кое‑что сделать.
Эмили моргнула, когда он вылез из постели, порылся в кармане пиджака и вытащил еще одну коробочку, гораздо менее потрепанную, чем та, что принадлежала ее матери. А потом он опустился на одно колено и открыл крышку. На ложе из темного бархата покоился огромный сапфир, окруженный сверкающим овалом бриллиантов.
— Что это? — выдохнула она.
— Твое обручальное кольцо.
— Но у меня уже есть одно. С желтым бриллиантом.
— Да, которое ты выбрала в Интернете, — мрачно согласился он, надевая кольцо на ее дрожащий палец. — Плохая карма. Поэтому я сам нашел это кольцо, главным образом потому, что сапфир подходит к твоим прекрасным глазам, а еще потому, что бриллианты такие же яркие, как и твоя сила духа.
Кольцо прекрасно подошло и хорошо смотрелось на ее пальце, но гораздо больше внимания Эмили привлекал красивый мужчина, стоявший перед ней, склонив колено.
— О, Алех, — выдохнула она, притянув его к себе, чтобы затащить обратно в постель. — Мне нравится камень, но ты мне нравишься гораздо больше, и, если ты не поцелуешь меня прямо сейчас, я взорвусь!
