- Ты здесь? – ответа не было. – Егор.
Ничего не изменилось. Некоторое время я ждала, раздираемая на части радостью от того, что он молчит, и раздражением… за то, что он молчит.
«Здесь. Что-то случилось?»
- Черт, - выругалась я.
«Нет, детка, всего лишь я», - проступили буквы, и мне ясно представился ироничный смешок. – «У тебя что-то произошло?»
- Вы ночью нас не пасете?
«Присматриваем».
Я помолчала, думая, что еще сказать.
«Ильса?»
- Я здесь. – Ответила я, устало прикрыв глаза. Зачем я здесь? Зачем веду этот диалог, для которого нет повода? Но вопрос все-таки родился: - Ты всё еще интересуешься археологией?
«На это как-то нет времени».
- Я сегодня была в Хрустальном круге… Там безумно красиво.
«Тебе повезло».
- Да, повезло. Ты знал, что Хрустальный круг – это храм богини Света Элуоли?
Теперь молчал Егор. Интересно, он думает про меня, что я идиотка, или решает, как помягче послать? Впрочем, ему миндальничать нечего. Уж кто-кто, а я его пойму, сама бы послала… наверное.
«Я слышал, что там стоял храм какой-то местной богини», - наконец пришел ответ. – «От него, наверное, мало что осталось?»
- Немного колоннады, сам Хрустальный круг и алтарь. Алтарь тоже кристалл. Наверное, было красиво, когда всё это существовало в целом виде. Алтарь стоит в неглубоком бассейне. Когда-то его удерживала оплетка из тарниана. Из него отлили водоросли. Знаешь, словно огромный бриллиант завяз в водорослях, извивающихся под водой.
«Красиво. Было бы интересно посмотреть».
- Тебя бы не пустили, - я невольно улыбнулась. – К алтарю могут приближаться только женщины.
«Значит, тебе повезло больше».
- Ты бы нашел, чем себя занять и без алтаря, - я хмыкнула и посмотрела в разгорающийся рассвет за окном. – Наверное, сейчас в Хрустальном круге особенно красиво, жаль, что не дождались рассвета. И на закате… тоже.
Я тяжело сглотнула. У нас был наш закат. Один из многих, но он остался для меня единственным. Что сказать дальше я не знала, Брато тоже молчал. Я уже подумала, что стоит свернуть эту дурь, когда на переговорнике высветилось:
«Помнишь Таганай?»
Мама…
- Таганай? Смутно, - соврала я, отчаянно жмурясь. – Я не вспоминаю времена глупой юности.
Мы опять замолчали, и вновь первым прервал молчание Егор:
«Да, не лучшее время. Одно сплошное разочарование».
И меня вдруг затопила злость.
- О, да-а! Не разочарование, полный крах веры и надежды. Мерзкий осадок, о таком, действительно, хочется забыть.
«Именно! Стереть все воспоминания о лжи и предательстве».
- Настоящее исцеляет раны прошлого, - ядовито отозвалась я.
«Еще как, детка!»
- Из синеглазки хороший доктор?
«Замечательный!»
- Катись в задницу, Брато!
«А ты куда? Под бочок к своему аривейцу? Язык восстановился?»
- Работает им как мельница, - едва не зарычала я, сжимая в кулаке несчастную пластину.
«Видел. Чуть до гланд его тебе не засунул».
- Катись к своей синеглазке и засунь ей что-нибудь, придурок!
«Если бы не твой вызов, уже бы засунул», - ответный яд уже заливал маленький экранчик.
- Тогда вали наверстывать упущенное! – рявкнула я и засунула переговорник в карман. – Козел.
Не выдержала и снова вытащила пластину, чтобы взглянуть на экран, но он был уже нем. Похоже, Брато тоже решил, что разговаривать больше не о чем.
- Какая дура! – выругалась я на себя, забыв убрать из руки пластину.
«Точней не скажешь», - прилетел ответ, и я повторила то, что он точно не слышал:
- Козел.
После этого сунула переговорник в карман и уже не доставала. В номер я влетела в боевом настроении. Пару минут сверлила спящего напарника тяжелым взглядом, придумывая, какую гадость ему сделать. Но вместо этого добыла еще одну половинку своего убойного успокоительного, добавила четвертинку и проглотила. После этого упала в постель и моментально провалилась в сон без сновидений. Отличные пилюли!
Глава 17
Полдень застал нас с напарником в полюбившемся уличном кафе. Я потягивала холодный чай, обводя окрестности ленивым взглядом, Гротер пялился на дамочку с приметным округлым задом. Дамочка внимание аривейца заметила, и теперь усиленно вертела приглянувшейся ему частью, порхая между столиками.
- Эрик, счастье мое, - я перевела на него взгляд, - у тебя слюна на стол с клыков капает. Хватит пялиться.
- Ревнуешь? – напарник обернулся ко мне.
- Аппетит портишь, - усмехнулась я.
Гротер демонстративно утер рот тыльной стороной ладони и осклабился:
- Так лучше?
- Да, спасибо, - кивнула я, отставила стакан с чаем и придвинулась ближе, понизив голос. – Счастье мое, ты расслабился. В наших планах нет скандала из-за ревности, а при таком откровенном разглядывании чужих задниц я должна его тебе закатить. Это выпадает из сценария. Возьми себя в руки.
- Ты права, загляделся, - хмыкнул Гротер. – Я за эту задницу уже держался. Воспоминания приятные…
- Утрись, - фыркнула я, насмешливо поглядывая на аривейца. – Ночью она твоя, сейчас ты любящий муж, если еще помнишь. Скоро появится наш Адам. Ты же помнишь, о чем мы говорили?
Напарник кивнул в ответ, пересел ближе, взял меня за руку и больше не оборачивался на временную любовницу. Я придала лицу безмятежность, и больше мы от своих ролей не отступали.
- Уверена, что сработает? – тихо спросил Гротер, целуя мою ладонь.
- Должно. Иначе нам дело не ускорить.
План был прост, об этом мы говорили вчера, пока отдыхали от ночной прогулки по Хрустальному кругу. Мы вообще почти весь день провели в своем номере, предавались заслуженной лени и выбрались на улицу только к вечеру, когда дневная жара спала, и приятный бриз с океана ласкал кожу свежим дуновением. Но расскажу подробней.
Разбудил меня поганец Гротер жизнерадостным воплем:
- Милая, я вернулся!
После чего звонко чмокнул прямо в ухо. Моя реакция, замедленная проглоченным под утро успокоительным, не позволила нанести увечья аривейскому гамадрилу, из-под карающей длани он успел увернуться, а подушку швырять в напарника я не стала, пожалела. Не Гротера – подушку. Я использовала ее как укрытие от грубой суеты мира, накрыла голову. Подлец - мой временный муж и сосед по кровати, не придумал ничего лучше, чем пристроиться к моему заду и сымитировать непристойное движение, несколько раз пихнув меня. С четвертого толчка я врезалась головой в спинку кровати, и еще теплившееся благодушие смыло волной бешенства.
