– Я не дуюсь, а просто беспокоюсь за тебя, потому что чем дальше, тем ты становишься импульсивнее и безответственнее, – процедила Лариса. – Честное слово, смотрю на тебя и не представляю, как ты будешь жить самостоятельно.
– Но ты же рядом.
– А если мать меня выпишет?
– Слушай, я уверена, что до этого не дойдет.
– Завидую твоему умению видеть будущее. Но если ты ошибаешься, то мне придется уехать на периферию, и вы с Данилкой останетесь сами по себе.
– Ничего она не сделает, ты просто поговори с ней по-хорошему, а если ничего не выйдет, просто разделите ордера.
– О, советы от самой практичной женщины на земле, очень интересно!
– Откуда такой сарказм? – удивилась Настя. Она едва узнавала свою подругу.
Отбросив книжку и приподнявшись на локте, Лариса внимательно посмотрела ей в глаза:
– А ты сама не понимаешь?
– Нет.
– Хорошо, объясню. Если бы в тебе было чуть больше здравого смысла, ты бы поняла, что не справишься с этой работой, и отказалась от нее.
– Почему это я не справлюсь? – оторопела Настя.
– Да потому что в жизни нельзя брать все, что хочется, предоставляя другим расплачиваться за тебя. Как ты собираешься работать на телевидении с маленьким ребенком?
– С осени Данилка пойдет в ясли…
Лариса покачала головой:
– Ох, Настя, какая же ты все-таки неприспособленная! Совсем жизни не знаешь. В ясли он пойдет, ага-ага…
– А что не так?
– Ясли, милая моя, означают только одно – ты будешь сидеть дома не со здоровым ребенком, а с больным, – вздохнула Лариса. – Между прочим, там нянечки специально окна открывают, чтобы простужать детей!
Настя оторопела:
– Зачем?
– Дети сидят с соплями по домам, а зарплата все равно капает.
– Дикость какая-то!
Лариса пожала плечами:
– Такая жизнь, привыкай. Вот представь, у тебя назначена запись на телевидении, а у Данилки температура тридцать восемь. Тебе не отойти от больного ребенка, запись сорвана, и что дальше? Один раз простят, а после выгонят и разнесут по всему городу, что с Астаховой работать невозможно. В театре, между прочим, тоже тебе следовало сначала подумать о том, что у тебя маленький ребенок, прежде чем выпрашивать главные роли. Я понимаю, хочется, но что будет, если Данилка у тебя заболеет именно в день премьеры? Ты ведь подведешь весь коллектив.
Настя постучала кулачком по деревянной спинке кровати:
– Что ты заладила: заболеет, заболеет…
– По закону подлости так оно и будет.
– Участковый врач говорит, что Данилка на редкость здоровенький малыш.
– Настолько здоровенький, что сможет оставаться дома один, пока ты играешь вечерний спектакль?
Настя понурилась. Об этой особенности своего труда она старалась лишний раз не вспоминать. Понимала, что проблема серьезная, но надеялась, что время придет и все само как-нибудь наладится, как налаживалось все остальное. Или худрук будет ставить ее на утренние спектакли, или появятся деньги на няню, или Лариса посидит. Классическая Настя решает свои проблемы с помощью чужих усилий.
– Ты рассчитывала на мою помощь? – Лариса наконец улыбнулась. – Что ж, я сама виновата, приучила вас с Данилкой, что я палочка-выручалочка, и, конечно, я и дальше хочу вам помогать, ведь очень люблю вас обоих, но скажи, Настя, как я могу о тебе заботиться, когда ты сама отталкиваешь меня.
– Да ты что, Ларис!
– Отталкиваешь, не спорь. Ведешь себя как барыня с прислугой, устраиваешь мне выволочки за то, в чем я не виновата, не считаешься со мной нисколько… Ты ведь прекрасно понимаешь, что без моей помощи не справишься одна и с работой и с ребенком, но даже не спросила, готова ли я сидеть с твоим сыном, прежде чем отправилась выклянчивать роли в театр и на киностудию.
– Прости, пожалуйста.
– Ну что ты, я не сержусь, потому что понимаю, что в сущности ты еще маленькая капризная девочка, и, конечно, я буду помогать тебе, не бойся, если только дорогая мамочка не лишит меня ленинградской прописки.
«Что за день сегодня такой, – мрачно подумала Настя, вернувшись к себе, – с утра ребенком обзывают, сначала судья, теперь Лариса. В самом деле пора взрослеть и понять, что никто мне ничем не обязан, и на двух стульях никогда не усидишь. Похоже, мать-одиночка без единой бабушки не имеет права на актерскую карьеру, и я должна это понять, иначе загублю или Данилкину, или Ларисину жизнь в бесплодных попытках добиться успеха. Лариса и так из-за нас с матерью поссорилась, замуж никак не выйдет, потому что нет времени ходить на свидания, а я все, как принцесса, принимаю поклонение подданных, и все мне мало».
С решительным намерением измениться Настя стала засыпать, перебирая в памяти людей, заботу которых о себе она воспринимала как должное, дошла до худрука и внезапно сообразила, что он ждал ее звонка, значит, просил Ларису передать сообщение, а она промолчала, видно, забыла. Мелочь, ерунда, но сон пропал от этой мысли, Настя повернулась на спину и уставилась в потолок. Эта крошечная невнимательность ничего не значит по сравнению с тем, что Лариса сделала для нее и Данилки, нельзя обижаться, но если бы худрук не перезвонил? Настя спокойно ушла бы на весь день в парк, не подозревая о том, что Татьяна Борисовна обрывает ей телефон, и тогда работа точно накрылась бы медным тазом. И конкретно эта, и любая другая на телевидении, потому что мнение Татьяны Борисовны дорого стоит. И вообще, в тот день, когда Лариса должна была ее подменить с Данилкой, телефон РАБОТАЛ. Это сто процентов, она проверяла, несколько раз снимала трубку и слышала длинные гудки, а когда сломано, там или короткие или тишина. Лариса врет, что не смогла дозвониться, и про то, что извинилась перед ней, тоже врет. Ни разу она не сказала, мол, прости, пожалуйста, что расстроила тебе важную встречу, сразу выкатила встречные претензии.
Настя поморщилась. Вот так всегда, только захочешь повзрослеть, сразу тонешь в болоте мелких детских обидок.
Она встала. Данилка мирно сопел в своей кроватке, и Настя вышла в кухню, чтобы не спугнуть его сон.
Налила себе полстакана молока и подошла к окну, посмотрела, как внизу мигает желтым светофор на перекрестке. Несколько секунд было пусто, а потом величаво, переваливаясь с борта на борт, проехал старый желтый «Икарус», фарами прощупывая дорогу в таинственном мареве белой ночи.
Интересно, кто там внутри, что за люди, куда едут? На Неву, встречать белые ночи, или по делам? Когда-то Настя тоже смотрела, как разводят мосты, и была убеждена, что впереди ждет бесконечная жизнь, полная чудес и счастья.
Надо признать, что время это для нее миновало, сказка закончилась, а впереди настоящая жизнь, в которой придется исправлять то, что она наворотила в сладком плену своих иллюзий.
