Он упал в кресло, опустив голову на руки. Все, что он знал о жизни, о науке и разуме, Мэдди развеяла — как ветер развеивает засохшие листья. Но он чувствовал, что не это ранит его так сильно, а ее обман. Она не доверяла ему настолько, чтобы сказать правду. Она позволяла ему продолжать защищать ее и заботиться о ней. Любить ее.
И теперь Джейсу придется иметь дело с пастором Хоглом. Хоть пастор и был под действием лекарства, он вряд ли поверит, что рана ему привиделась.
Что, черт возьми, теперь будет с Мэдди?
Пройдя по дому в тишине, Джейс вернулся в спальню, чтобы проведать пастора. Как и ожидалось, он еще крепко спал. Ретта вернулась из города и уведомила, что Гил пошел за семьей пастора. Мэдди нигде не было видно.
Джейс выбросил мысли об обмане из головы. У него не было на них времени. Как только придут Хоглы, он должен будет им что-то сказать.
Услышав шум, возвещающий о приезде семьи пастора, Джейс сделал глубокий вдох и вышел к гостям.
Гертруда держала Даниэля за руку, она была на грани истерики. Долли, как обычно, тихо стояла за ними.
— Он выживет, — объявил Джейс.
Общий вздох облегчения вырвался из их глоток. Гертруда крепче схватила Даниэля за руку.
— Мэттью мертв, — сказал Джейс.
Тяжелая тишина заполнила комнату, когда Долли сделала шаг вперед и подняла подбородок.
— По крайней мере, Мэдэлайн теперь в безопасности от его безумия.
— Оставь свои волнения для дяди, а не для нее, — прошипела Гертруда.
Джейс нахмурился, подавляя желание защитить Мэдди, даже сейчас, когда в голове творилась сумятица.
— Вы можете подождать в гостиной, — сказал он. — Я дам знать, когда он проснется. Его пока нельзя перемещать, но он поправится.
Джейс придумает объяснение выздоровлению пастора позже, а сначала ему нужно было понять, как много помнит его пациент.
* * *
Глаза пастора Хогла распахнулись, но он не пошевелился. Джейс наблюдал, как мужчина моргает, пытаясь сосредоточиться. Джейс дал ему сильное успокоительное, и когда пастор снова заморгал так, будто комната вокруг него вращалась, стало очевидно, что он все еще дезориентирован.
— Где я нахожусь?
— Вы в доме Саттера, — сказал Джейс.
— Я что, умираю?
— Уже нет, — Джейс потянулся к стетоскопу, проверил сердцебиение и посчитал пульс пастора. Мужчина потерял много крови, но пульс был хороший.
— Он убил ее?
Джейс застыл со стетоскопом на шее. Итак, пастор об этом помнил.
— Если вы имеете в виду Мэдэлайн, ответ — нет. Вместо этого он выстрелил в вас, — Джейс нахмурился, не в силах подавить свою горечь. — Прямо перед тем, как направил пистолет на себя.
Пастор Хогл закрыл глаза.
— О, Мэттью, — произнес он.
— Итог вашего обучения, — Джейс ничего не мог с собой поделать. Весь этот случай был виной пастора — он отравил сознание юноши ненавистью, но не задумался о последствиях.
Пастор Хогл взглянул на свой перевязанный живот.
— Вы извлекли пулю? — спросил он.
— Не было необходимости, — Джейс думал о том, что, черт возьми, ему сказать. Он был врачом и никогда раньше не лгал пациенту. В конце концов, он дал клятву. — Пуля прошла навылет. Вы потеряли много крови. Вам нужно отдохнуть. Пусть подействует лекарство. Ваша семья ждет снаружи, и вы можете увидеться с ними позже после того, как придете в себя.
Джейс направился к двери.
— Доктор Меррик?
Он остановился и повернулся к пастору лицом.
— Я умирал. Я почувствовал это.
Он кивнул.
— Да, пастор, вы умирали.
Глаза пастора Хогла закрылись, и он снова уснул.
* * *
Через несколько часов пастор Хогл проснулся. Вопрос у него был один:
— Что случилось?
Джейс пожал плечами, не совсем уверенный, как ответить.
— Скажите мне, что вы помните.
— Мэттью выстрелил в меня.
— Да, так и было.
— Но… — Пастор Хогл положил руки на живот. — Я не чувствую никакой боли. Никакой боли вообще.
— Хотел бы я объяснить вам, но не уверен, что смогу объяснить это самому себе.
— Она что-то сделала, не так ли?
Джейс нахмурился.
— Черт возьми, ее зовут Мэдэлайн! — он сжал кулаки. — И да, она что-то сделала. Она спасла вам жизнь.
Пастор Хогл покачал головой, словно не веря.
— Я думал, что мне приснилось.
— Вам это не приснилось. Вы истекали кровью. И Мэдди залечила дыру в вашем животе.
Брови пастора Хогла поднялись в изумлении.
— Как?
— Все, что я могу вам сказать, это то, что вы живы сейчас только благодаря ей…
— Демон.
— Вы — самодовольный сукин сын, — сказал Джейс сквозь зубы. — Даже сейчас, после того, что она сделала для вас, как вы можете считать ее злом?
— Я расскажу им, кто она такая…
— Вы можете это сделать, да, — сказал Джейс, пытаясь сдержать свой гнев. — И после того, как вы объясните, что она сделала, чтобы спасти вашу жизнь, вы можете рассказать всем, что случилось с Мэттью.
Пастор поморщился, отводя глаза.
— Ваша ненависть сделала это с бедным парнем. Ваша озлобленность. Вы отравили его слабый и уязвимый ум своими обвинениями и клеветой. Вам придется жить с этим.
Пастор Хогл покачал головой.
— Я так старался понять смысл смерти моей Элизабет. — Джейс замер, удивленный его словами. Пастор стер с глаз слезы. — Почему Мэдэлайн Саттер выжила, когда моя Элизабет умерла?
— Это был несчастный случай. — Джейс подошел на шаг ближе. Он решил сказать правду, сейчас только она должна была урезонить безутешного отца. — Ваша дочь правила коляской. Если кто и несет ответственность, так это она.
Глаза пастора широко раскрылись.
— Это ложь! Я никогда не позволял ей править коляской!
— Наверняка.
— Элизабет не ослушалась бы меня, — он покачал головой, но во взгляде не было убежденности.
— К сожалению, в тот день она это сделала.
Пастор содрогнулся от сдавленного рыдания.
— И вы винили Мэдди, потому что она выжила, — сказал Джейс. — Она позволила вам винить ее, чтобы сохранить память вашей дочери.
— Доктор Филмор приходил ко мне после моей проповеди в тот день, — пробормотал пастор.
