Мэдди поднялась на ноги. Искренняя улыбка Джейса согрела ее. Она наслаждалась этими редкими проблесками его легкого юмора, и он всегда помогал ей почувствовать себя лучше. Несмотря на то, что был он человеком, в сущности, мрачным, у Джейса была и светлая сторона. Она была польщена тем, что он показывает ей эту свою сторону.
Грациозно скользя по ковру, он двинулся к центру комнаты. Мэдди следовала за ним, мягкий ворс поглощал звук их шагов, когда они закружились в медленном вальсе.
Джейс взглянул на ее ноги.
— Ты не пропустила ни одного шага.
— Я не уверена, что ты бы заметил, даже если бы я пропустила, — поддразнила она, хотя Джейс явно был опытным танцором.
Он рассмеялся.
— Умаляешь мои бальные таланты?
— Совсем нет. Вы легки как перышко, доктор Меррик.
— Виноваты мои ботинки, — сказал он. — Но это упражнение для оценки твоих танцевальных способностей, а не моих.
Мэдди кивнула с насмешливой торжественностью.
— Да, конечно, — и Джейс закружил ее снова.
Он прижал ее крепче, и тепло его тела поглотило ее. Она прислонилась к его плечу, закрыв глаза. На публике они не смогут танцевать так близко, но сейчас Мэдди просто не могла удержаться. Джейс скользит вперед, и она почувствовала движение каждой мышцы под обтянувшей плечи рубашкой. В его сильных руках она чувствовала себя в безопасности. Чувствовала себя особенной.
— Как здорово, — пробормотала Мэдди. Она сказала это вслух? Ей пришлось срочно придумать что-то не совсем глупое. — Где ты научился танцевать?
— Мама учила меня, — сказал он. — Наверное, от скуки. Мы танцевали часами, пока отец занимался пациентами.
Он вспомнил о прошлом, и Мэдди захотелось узнать больше. Если не считать обмена резкостями с пастором Хоглом, это было его первое упоминание о его семье. Джейс держал дверь в свою личную жизнь запертой на замок, и сейчас она осторожно заглянула в узкую щель, которую он для нее приоткрыл.
— Твой отец тоже был врачом?
— Да. Двадцать с лишним лет.
— Так ты идешь по стопам отца.
Она почувствовала, как Джейс окаменел.
— Нет, если мне повезет, — сказал он.
Мэдди остановилась, уставившись на него. Джейс отвел глаза и снова начал танцевать, но теперь смотрел куда-то за ее плечо.
— Что случилось с твоим отцом, Джейс?
Несколько минут царило оглушительное молчание. Потом он заговорил.
— Кажется, это было целую жизнь назад, — мягко сказал он. — После того, как я решил стать врачом, мы с отцом проводили два вечера в неделю вместе, чтобы обсудить разные случаи и методы лечения, — он покачал головой. — И даже тогда я чувствовал его разочарование.
— Разочарование?
— Мой отец не смог держать дистанцию от своих пациентов. Их боль стала его болью, их страдания стали его страданием. И он ненавидел бессилие, которое иногда испытывал. Бессилие медицины — и свое. С годами он становился все более несчастным. С каждым пациентом, которого он терял, он терял часть себя. Он стал другим человеком.
— Что ты имеешь в виду?
— Его неудачи поражали его как болезнь, и его знания оказывались бесполезны. Чтобы побороть это разочарование, он обратился к альтернативным видам лечения.
У Мэдди перехватило дыхание.
— Альтернативные виды? Что это означает?
Джейс нахмурился, и Мэдди ощутила его отвращение.
— Нелепые, странные практики с участием каких-то целителей и колдунов. Оккультизм.
Плечи Джейса напряглись.
— Он погряз в этом шарлатанстве, начал применять эти методы в лечении. Человек, которым он был — компетентный врач, которым он всегда был — исчез. Пациенты стали шептаться за его спиной. Естественно, их доверие к нему постепенно было утрачено. Как и мое.
Очевидное отвращение Джейса заставило Мэдди задрожать. Она даже не могла представить, что бы он сказал, если бы узнал ее секрет.
— В отчаянии он отказался от традиционной медицины, от работы всей своей жизни, и все ради каких-то фокусов.
Мэдди содрогнулась от страха.
— Что случилось?
Джейс пожал плечами, как будто не был полностью уверен.
— К тому времени, как я вернулся домой из колледжа на рождественские каникулы, было слишком поздно. Его практика уже пострадала. Он буквально за несколько дней до моего приезда потерял пациента, юношу, и обезумевшие родители обвинили его в том, что он не спас их сына. Разговоры о судебном процессе распространились по городу как лесной пожар. Мой отец отказался обсуждать со мной лечение юноши, хотя я подозреваю, что оно было связано больше с шарлатанством, чем с медициной. Он сидел в своем кабинете в офисе, выглядел совсем подавленным. Он сказал, что поспит здесь, и попросил меня идти домой и не ждать его, — голос Джейса звучал так тихо, что Мэдди едва его услышала. — Я нашел его там же, за столом, на следующее утро. Он был мертв.
Мэдди замерла.
— О, Джейс, мне очень жаль.
— На столе перед ним лежал пустой шприц, — Джейс опустил глаза. — Официально он умер от остановки сердца, но я не сомневаюсь, что это была передозировка. Только вот я никогда не узнаю наверняка, была ли она случайной или намеренной.
Боль в его глазах отдалась в глубине ее души. Она никогда бы не догадалась, что он пережил такое испытание, и Мэдди спросила себя снова, откуда о прошлом Джейса знает пастор Хогл. Джейс многим рисковал, наживая себе врага в его лице. И он делал это ради нее.
— Все эти годы, будучи доктором, он помогал людям. Он спас много людей, — Джейс грустно покачал головой. — Медицина была его жизнью, пока он не утратил веру в нее.
— В Питтсбурге у тебя было так же?
Он взглянул на нее с удивлением, словно не думал, что она может догадаться.
— Да. В какой-то момент я тоже едва не утратил веру.
Мэдди опустила взгляд. Она уже знала Джейса достаточно хорошо и чувствовала себя польщенной оттого, что он доверился ей. Но грудь ее сжимала тяжесть.
Она заставила себя посмотреть на Джейса.
— А что насчет твоей матери?
Его лицо снова окаменело.
— Она привыкла к его отсутствию, — прямо сказал он. — Еще до того, как он умер. Пустое место за столом, пустое место в постели. Наверное, мама была готова.
— Она, должно быть, была сильной женщиной, — сказала Мэдди.
— Она перенесла это, как могла. Она была по-настоящему прекрасной матерью — внимательной, умной и неизменно доброй. Но в ней всегда была какая-то тень грусти. И, в конце концов, она была не очень сильной. После смерти моего отца люди смотрели на нас по-другому. Чтобы избежать скандала с его смертью, мама переехала в Огайо, жила там с моей тетей. Она умерла год спустя.
