Вот что писал современник событий В. Шульгин: «По ночам на улицах Киева наступает средневековая жизнь. Среди мертвой тишины и безлюдья вдруг начинается душераздирающий вопль. Это кричат евреи. Кричат от страха… В темноте улицы где-нибудь появится кучка пробирающихся вооруженных людей со штыками, и, увидев их, огромные пятиэтажные и шестиэтажные дома начинают выть сверху донизу… Целые улицы, охваченные смертельным страхом, кричат нечеловеческими голосами, дрожа за жизнь… Это подлинный, невероятный ужас, настоящая пытка, которой подвержено все еврейское население».
Размеры и последствия киевского погрома в точности установить не удалось. Белогвардейская пресса называет цифры в 100–130 расстрелянных, убитых, погибших и умерших от ран. Еврейские источники говорят о «500 погибших и десятках изнасилованных».
В декабре 1919 года военное счастье изменило деникинцам и струковцам. Красная армия выбила их из Киева. Отступая вместе с белыми, 15 января 1920 года И. Т. Струк со своей бандой оказался в Одессе. Командующий белыми войсками в городе генерал Н. Н. Шиллинг, зная о повадках «союзника», запретил Струку самовольные реквизиции и погромы в Одессе. К этому времени банда Струка в Одессе насчитывала около трех тысяч человек.
В декабре 1919 года Красная армия со второй попытки захватила Киев. Отступая с белыми частями, И. Т. Струк оказался в Одессе. В феврале 1920 года, после эвакуации Одессы, Струк ушел со своим отрядом к румынской границе и укрывался некоторое время в плавнях Днестра. Договорившись с румынами, И. Т. Струк прошел по их территории, вывел отряд обратно на Украину и с боями вернулся в Чернобыльский уезд.
В мае 1920 года он оказал поддержку штурмующим Киев польским войскам Пилсудского, который при содействии Петлюры взял город. После поражения поляков в боях с РККА банда И. Т. Струка отступила к польской границе. На борьбу со струковцами на этот раз были брошены крупные силы красных, в том числе и Днепровская флотилия. Однако Струк, обойдя всех, опять прорвался в родной Чернобыль. Последний документированный еврейский погром был устроен там Струком в октябре 1922 года. При погроме погибло 80 евреев. Впрочем, к этому времени его банда сократилась до нескольких десятков человек. После этого И. Т. Струк бежал в Чехословакию, где безбедно жил до самой своей смерти в 1969 году. Следует признать, что судьба бывшего матроса и атамана И. Т. Струка была куда более счастливой, чем у большинства его подельников.
Атаман И. Т. Струк стал антигероем атаманщины, персонификацией предательства и жестокости, «кровавым демоном Полесья». Для еврейского населения этот малограмотный атаман из «медвежьего угла» был ужасен и страшен своей маниакальной кровожадностью и жаждой наживы. Пожалуй, ни один из украинских «неконтролируемых атаманов» не стремился уничтожать евреев так, как это делал Струк. А уж своих «хозяев» он менял постоянно: поляков и англичан, галичан и красных, белых и савинковцев.
* * *
Одним из повстанческих отрядов, состоявшим преимущественно из матросов, руководила знаменитая анархистка М. Г. Никифорова (атаманша Маруся, как звали ее в народе). В 1905 году стала анархисткой-террористкой. Неоднократно участвовала в терактах «безмотивников». Идеологи этой группы предлагали истреблять всех, у кого есть сбережения в банках, всех, кто носит дорогую одежду и обедает в ресторанах. Врагами свободы они объявляли не только капиталиста, но и рабочего, создающего его богатство и силу, интеллигенцию «как класс паразитов», а союзниками – уголовников «как разрушителей общества». В 1908 году М. Г. Никифорова была арестована и получила 20 лет каторги. Бежала из тюрьмы. Перебралась в США, оттуда в Европу. В Испании участвовала в терактах. Во Франции поступила ученицей в студию скульптура О. Родена. С началом мировой войны М. Г. Никифорова поступила в офицерскую школу в Париже. В 1917 году вернулась в Россию. В октябре 1917 года М. Г. Никифорова выступала перед революционными матросами в Кронштадте, призывая к «безмотивному» террору и к уничтожению государственных учреждений. Еще в период июльского кризиса 1917 года она с группой петроградских анархистов смогла поднять кронштадтских матросов на вооруженную демонстрацию в столице.
В конце 1917 года большевистские «красные» войска, которыми командовали М. Муравьев и В. А. Антонов-Овсеенко, развернули наступление на Украину, стремясь свергнуть Центральную раду. Левые Александровска решили помочь русским большевикам. 4–5 января 1918 года они подняли в Александровске восстание. Однако через два дня Александровск уже штурмовали казаки, рвавшиеся с фронта на Дон. Большевики, опасаясь, что казаки присоединятся к антисоветскому восстанию на Дону, решили не пропускать их вооруженные части на родину. Зимой – весной 1918 года М. Г. Никифорова во главе отряда Черной гвардии, основу которого составляли черноморские и балтийские матросы, советизировала юг Украины, где затем начала борьбу с германскими войсками. При этом ее отряд активно взаимодействовал с другими матросскими отрядами, особенно с отрядом матроса-анархиста А. В. Полупанова, который ей очень симпатизировал. Вместе с отрядами Н. И. Махно и матроса Н. Боборыкина М. Г. Никифорова отбила у казаков город Александровск. Участвовала в установлении советской власти в Крыму, в боях с отрядами крымских татар. Под ее руководством матросы вынесли резолюцию о поголовном истреблении буржуазии и перешли от слов к делу. Только в Севастополе и Феодосии было зверски убито более 500 человек. М. Г. Никифорова разграбила Ливадийский дворец и расстреляла несколько десятков офицеров. В Севастополе матросы атаманши Маруси освободили несколько матросов-анархистов, которые были арестованы за то, что с балкона гостиницы бросали бомбы в толпу. Впоследствии отряд Никифоровой, который постоянно пополнялся матросами-анархистами, довольно успешно воевал с германскими войсками на юге Украины.
М. Г. Никифорова являлась землячкой, предшественницей, а затем и сподвижницей Н. И. Махно. Ее взгляды, как и взгляды Н. И. Махно, отличал анархизм «не по убеждению, а по характеру».
Подчиненные Никифоровой в мемуарах советского периода выглядели примерно следующим образом: «По одежде, будто моряки с военных кораблей, но до того волосатые, что бескозырки с ленточками выглядели на их головах какими-то игрушечными. И уж что-то волчье было в их повадках и взглядах». Анархисты М. Г. Никифоровой были склонны пускать «красного петуха жидкам» и не против «всех девок перемять». Такое поведение отряда вызвало недовольство советских властей (в том числе «сознательных матросов» отряда И. Матвеева в Северной Таврии). Сама М. Г. Никифорова получила прозвище «черная тень Революции».
Вот описание поэтом М. Волошиным анархистки М. Г. Никифоровой: «По улице с бешеной скоростью мчится экипаж. Небрежно развалясь, сидит в нем молодая брюнетка в залихватски одетой набекрень кубанке, рядом, повиснув на подножке, плечистый парень в красных гусарских рейтузах. Брюнетка и ее телохранители увешаны оружием. Чего здесь только нет! Сабли, маузер в деревянной кобуре, ручные гранаты…»
Весьма наглядный пример действий и вида анархистов дают воспоминания одного из очевидцев событий весны 1918 года в Ростове-на-Дону:
«В эти дни горячка организации органов власти и в то же время появление анархистов. Маруся… Испанцы в длинных волосьях и в черных пелеринах… Из-за поясов торчат дула больших кольтов и, рукоятками кверху, в карманах бомбы. К этим налетным друзьям присоединились некоторые братишки в клешах с золотыми браслетами на руках, сжимавших чудодейственную «бутылочку»…
