— Звучит как коммунистический лозунг, — мрачно
заметил Анисимов. — Какие три убийства, ты что?
— Леночку Дюнину убили, — пояснила Лайма. —
Но до этого убийца совершил еще два преступления. Я так полагаю.
— Разве следователи-экологи занимаются
убийствами? — с подозрением спросил он.
— Что ж делать, раз я такая умная? Не могу же я
оторвать себе голову, — сердито ответила Лайма. — Какая разница,
какую должность я занимаю? Я догадалась, кто утопил Леночку.
— И кто же?
— Прежде чем бросаться обвинениями, нужно убедиться в
том, что все остальные дороги никуда не ведут. Одевайся, мы пойдем ко мне. В
первую очередь следует с пристрастием допросить Бабушкина. Он сидит в моем
подвале.
Лайма подхватила водолазку и натянула ее через голову.
— Оригинально, — сказал Анисимов. — У меня
было множество сценариев этой ночи. Но я и подумать не мог, что она может
закончиться допросом Бабушкина.
Лайма не оценила его иронии. Глаза ее горели лихорадочным
огнем. Взяв Анисимова за руку, она вытащила его на улицу и поволокла по
грядкам.
— Твой дурацкий забор все только портит, —
заметила она по дороге.
— Я его сломаю.
Лайма хотела сказать, что не стоит, потому что вскоре ей
придется уехать, но не стала портить ему настроение. Они вдвоем взобрались на
крыльцо и застучали в дверь. Дверь немедленно открылась, и на пороге появился
Корнеев с бутербродом в руке.
— Проголодались? — весело спросил он. —
Присоединяйтесь, мы тут как раз тосты поджарили…
Они устроились за столом втроем — Корнеев, Медведь и бард,
обросший щетиной по самые уши.
— Лайма! — вскочил Иван, увидев ее напряженное
лицо. — Это была ошибка. Олег никакого отношения не имеет…
— Я уже догадалась, — ответила она. И, обратившись
к Бабушкину, спросила: — Итак, что это ты делал в бывшем санатории, друг мой?
— Собирал растительный материал, — вызывающе
ответил тот. — Прям жизни никакой нет — объясняй им всем по тридцать два
раза.
— Он у нас умелец, — с уважением заметил
Корнеев. — Опробовал уже все растения данного региона на наличие в них
одурманивающих веществ. Сегодня взялся за зеленую плесень.
Лайма вспомнила самокрутки и воскликнула:
— Как я сразу не догадалась! Ты наркоман!
— Я?! — Бабушкин так искренне изумился, что едва
не подавился куском тоста. — Ты что это придумала? Хочешь мне репутацию
подмочить?
— Полагаю, что именно ради сохранения незапятнанной
репутации ты и ходил на развалины ночью. Боялся, что кто-нибудь догадается про
плесень…
— Да не, просто днем местные увидят — начнут дрянь
всякую сочинять. Что у меня с чертями договор подписан или что-нибудь в этом
роде. Я откуда про плесень узнал? Забрел туда однажды, на язык ее попробовал,
потом она мне все покоя не давала. А колдун этот идиотский прицепился ко мне —
почему это я в такое дрянное место хожу?
—Ясное дело, ему конкурент не нужен, — хмыкнула
Лайма. — У него на эти развалины большие планы были.
Корнеев посмотрел на Анисимова, который с неживой улыбкой
стоял за спиной Лаймы, и спросил:
— Антон, хотите бутербродик с колбаской?
— Нет, — покачал головой тот.
— А с сыром?
— Никакой не хочу. Лучше бы вы мне рассказали все с
самого начала.
— Нам некогда, — покачала головой Лайма. —
Вдруг убийце еще кто-нибудь покажется опасным? Иван, ты пойдешь с нами. Ты,
Олег, можешь катиться на все четыре стороны. Впрочем, нет. Оставайся тут, ты
слишком много слышал.
— Только наручники не надевайте.
— Слово дай, — потребовал Медведь, глядя на него в
упор.
— Честное благородное, тут останусь. Спать лягу,
уморили вы меня.
— Евгений, ты за ним следи, — строго наказала
Лайма. — И не давай ему крутить сигаретки из герани, а то отравится, греха
не оберешься.
— Из герани? — задумчиво пробормотал
Бабушкин. — Интересная мысль.
— И вот еще что… — Лайма взяла Евгения за
пуговицу. — Поищи что-нибудь на этого немца. Не дает он мне покоя.
Фотографии его посмотри еще раз, что ли. Он у нас — белое пятно на карте.
Обещаешь?
Когда они втроем вышли из дому, небо только-только начало
сереть. Как будто кто-то уронил каплю воды на лист, закрашенный черной
акварелью. Свежий ветерок пробежал по жасминовым кустам, нырнул в траву и
спрятался среди садовых ромашек. Лайма поежилась.
— Замерзла? — тотчас спросил Анисимов, но она
отрицательно покачала головой:
— Нервничаю.
— Куда идем? — поинтересовался Медведь, которому,
конечно, страсть как хотелось знать, о чем думает Лайма. Однако лезть с
вопросами не спешил — характер выдерживал. Не ребенок же он в самом-то деле.
— К Саше.
— Надеюсь, она сообразит посмотреть, кто звонит ей в
калитку в пятом часу утра, прежде чем вызывать милицию, — буркнул
Анисимов.
Саша действительно выглянула в окно — они увидели, как
шевельнулась занавеска. Потом очень быстро распахнулась дверь, и певица появилась
на пороге в прелестном дезабилье. Лили выскочила вслед за ней и принялась
восторженно тявкать, как будто хотела сказать: «Какие люди пришли меня
проведать!» Саша прикрикнула на нее.
— Что случилось? — испуганно спросила она. —
Еще кто-то умер?
— Пока нет, — успокоила ее Лайма. —
Понимаешь, мы расследуем убийство Леночки, и нам нужны дополнительные сведения.
— Пожалуйста… — растерялась Саша. Она даже не спросила,
почему это им вдруг потребовались какие-то сведения в такое время. — Идите
в дом, я сейчас только халат надену.
Она сходила за халатом и уютно в него завернулась. Включила
в гостиной свет и предложила:
— Садитесь на диван.
— Нет, мы ненадолго. Вот что, Саша, тебя видели двое
охотников, когда ты ночью доставала что-то из озера.
— Охотники? Видели меня? На Дурном озере? Вот
блин! — весело сказала Саша. — А я голая там стояла! Доставила
мужикам удовольствие.
— Скажи честно, что ты там делала? И что унесла с собой
в пакете?
— Боже, ну никуда не скрыться бедной звезде: всю личную
жизнь наизнанку вывернут, — ухмыльнулась она. — В деревне бабка есть,
целительница. Она сказала мне, что в Дурном озере грязь омолаживающим эффектом
обладает. Прямо с берега можно соскребать. Нужно все тело натереть, потом водой
из озера обмыться. Помолодеешь лет на пять. Я за этой грязью туда и пошла, от
края берега отковыривала, до дна-то не дотянуться! Пластическая хирургия,
конечно, ушла далеко вперед, но у врачей не все всегда получается. И кому же не
хочется помолодеть дуриком? Ни тебе инъекций, ни швов, ни расходов.
