И все же, как бы тихо и осторожно ни вел себя человек, работа его ума производит энергию, которая распространяется вокруг и улавливается посредством различных способов теми, кто соприкасается с ней. Ну а кто прекращает всю активность ума, тот не вызывает в других никаких ощущений и его не видно.
Решив, что эта теория слишком уж фантастична, я возразила: материальное тело в любом случае видимо. Ответили мне так: в каждый момент перед нашим взором проходит множество объектов, но мы замечаем только малую их долю; другие не производят на нас никакого впечатления. Если процесс «знание – осознание» (нампар шеепа
[165]) не следует за визуальным контактом (миг ги регпа), мы не помним, что этот контакт имел место – практически эти предметы остаются для нас невидимыми.
Какой бы глубокий интерес мы ни испытывали к другим необычным достижениям тибетских адептов тайного знания, сотворение мыслеформ покажется нам наиболее загадочным. В предыдущих главах мы уже познакомились с тем, как послушники учатся создавать образы своих божеств – хранителей, но в этих случаях целью было своего рода просвещение. В других цель совершенно иная.
Чтобы избежать путаницы, обратимся сначала к явлениям другого рода, которые часто вызывают споры не только в Тибете, но и в других восточных странах и даже на Западе. Некоторые стремятся найти аналогию между ними и созданием мыслеформ, но на самом деле это совершенно разные процессы.
Почти во всех странах есть люди, верящие в существование тонкой души или духа. Эта субстанция, пока человек спит или находится в каталептическом трансе, бродит по разным местам
[166] и выполняет различные действия, входя для этой цели в другие материальные тела и покидая то, с которым обычно связана.
Истории о ведьмах, отправляющихся на шабаш, распространились в Средние века. Исследования подтвердили, что ведьма все это время обычно лежала без сознания в трансе. Но, когда приходила в себя, в деталях описывала все чудеса инфернальной оргии, на которой, как ей представлялось, была гостьей. Множество истеричных женщин сожжены из-за того, что имели такие видения.
В Индии рассказывают бесконечное количество историй о необычных странствиях людей, полубогов или демонов: они вселялись в мертвое тело, надевали на себя личину умершего человека, а затем возвращались в свое собственное тело, пребывавшее все это время без сознания.
Самая известная из таких – история о Шри Санкарачарья, знаменитом ведийском философе, которому индийские брамины обязаны возвращением своих привилегий, сильно урезанных рационалистическим буддийским учением. Как представляется нам из полулегендарных биографий, то была замечательнейшая личность. К несчастью, политическими кастовыми интересами заслонились другие, не менее яркие стороны его ума. Он стал просто чемпионом по созданию гибельных социальных теорий, прямо противоположных возвышенному пантеизму, который проповедовал.
Санкарачарья, как повествует история, вызвал на соревнование своего противника, философа по имени Мандана, который поддерживал ритуалистское учение Карма-миманса
[167]. Договорились они, что тот, кто проиграет в споре, станет учеником своего противника и примет те же условия жизни, что и учитель.
Мандана – домовладелец, а Санкарачарья – сан– нъясин
[168]; аргументы Манданы победят – Санкаре придется оставить свои религиозные одежды и жениться; если Мандана окажется побежден – отвергнет он жену и дом и наденет оранжевую рясу – знак полного отречения от мира.
Случилось так, что Мандана проиграл спор; Санкара уже собирался назвать его своим учеником, как вмешалась жена Манданы – Бхарати, очень образованная женщина. «Священные тексты, – сказала она, – провозглашают единство мужа и жены. Поэтому, победив моего мужа, ты победил только половину нашего существа. Твоя победа неполная, пока ты не одержишь верх и надо мной».
Санкара ничего не ответил – возражение имело под собой основание, покоящееся на ортодоксальной вере, – и начал новый поединок. Дама, понимая, что в знаниях и полемических способностях уступает противнику, спасла себя ловкой стратегией.
Индийские священные тексты выделяют среди ортодоксальных наук искусство чувственной любви. Бхарати задала Санкаре несколько вопросов по этому особому предмету – и поставила аскета в тупик. Извинился он за свое невежество: с юных лет поглощен изучением философской медитации; как все санньясины, убежденный холостяк, и потому женщины и все с ними связанное ему совершенно неизвестно. Тем не менее показалось ему, что он способен восполнить этот пробел в своих знаниях. Не позволит ли ему очаровательный противник взять месячный перерыв в состязании, чтобы он просветил себя? В конце установленного срока он готов продолжить спор.
Бхарати неблагоразумно позволила себе недооценить способности оппонента или решила, что за столь короткое время не освоит он все требуемые премудрости. Согласилась она, и Санкара отправился искать учителей.
Случилось тут, что как раз в это время умер раджа по имени Амарука. Санкара не мог приступить к занятиям в образе уже известного аскета и увидел в этом событии удобную для себя возможность. Приказал он ученикам охранять тело свое в укромном месте, пока переселит свое «тонкое я» в тело принца, которого понесли на погребальный костер. Воскресшего Амаруку отнесли обратно во дворец, к великой радости нескольких законных жен и многих-многих очаровательных наложниц.
Санкара показал себя усердным учеником, приятно удивив своих жен, – ведь престарелый раджа перестал их замечать. Министры и советники не преминули убедиться, что после воскресения господин их удивительно поумнел. Этот новый, умный правитель совсем не походил на скучного старого раджу, знакомого им многие годы.
Женщины дворца и члены государственного совета стали подозревать, что в тело покойного Амаруки вселился дух какого-то могущественного сиддха
[169]. Испугавшись, что колдун покинет его тело и возвратится в свое собственное, приказали они тайно найти брошенное в каком-нибудь укромном месте тело и немедленно сжечь его.
Что касается Санкары, то он полностью погрузился в учебу, так что даже забыл о своей подлинной личности и не имел желания возвращаться в тело аскета философа, которое поручил охранять ученикам.
Когда гуру не вернулся в установленное время, ученики почувствовали неладное, а услышав о поисках тела, сильно перепугались. Прибежали они к палатам раджи, добились, чтобы их провели к нему, и запели философские гимны, сочиненные самим Санкарой. Это пробудило память их гуру; дух выскочил из тела раджи и столь же быстро переселился в собственное, а его как раз только что нашли и уже положили на погребальный костер.
