Герман видел, как ее грудь слегка вздымалась от беспокойства, когда она смотрела на него. Она нервничала, может быть, даже боялась. И, боже, как же он ненавидел то, что заставил ее так чувствовать себя.
— Лера, — сипло выдавил он и шагнул вперед.
Он был счастлив.
Как же, черт возьми, он был счастлив.
Герман слышал прерывистое дыхание девушки. Он все же надеялся, что это — предвкушение, а не страх.
— Лера, — пропел мягче.
Брюнет преодолел расстояние между ними. Остановился в нескольких сантиметрах. Не веря собственному зрению, поднял руку и нежно дотронулся костяшками пальцев до ее щеки. Ермолов с наслаждением наблюдал, как с лица Мелентьевой исчезли дурные предчувствия, когда она наклонилась к нему.
Герман положил ладонь ей на щеку. Она накрыла его руку своей. Он придвинулся ближе и теперь стоял вплотную к девушке. Ему хотелось прижать Леру к себе. Он неистово желал ощутить тепло ее тела.
— Я скучал, — прошептал брюнет, потянувшись свободной рукой к другой ее щеке. Он ласково провел подушечкой большого пальца по алебастровой коже. — Пожалуйста, скажи, что тоже скучала…
— Каждый день, — Мелентьева всхлипнула, закусив нижнюю губу.
Взгляд мужчины был сконцентрирован на области ее рта. Он почувствовал возрастающее возбуждение и незамедлительно прогнал пошлые мысли на затворки сознания. Это должно быть последним, о чем он мог думать сейчас.
— Я сожалею обо всем, милая, — сказал Лере надтреснутым голосом.
Ему было сложно признать неправоту, показать свою уязвимость. Но… Лера это заслужила. Она заслуживала стопроцентного доверия и извинений за все, через что Герман заставил ее пройти.
— Ты уже извинился, — напомнила ему девушка, шмыгнув носом.
Он со стыдом отвел взгляд.
— Я должен повторять снова и снова. Чтобы ты услышала.
Лера подняла руки, чтобы схватить его за запястье.
— Ты это заслужила, — настаивал Ермолов, вновь глядя Мелентьевой в глаза.
Шатенка коротко кивнула.
— Могу я тебя поцело…
Не успел Герман закончить предложение — Лера встала на цыпочки и, подавшись вперед, соединила их губы в упоительном поцелуе. Шатенка обвила его шею руками, в то время как его ладони соскользнули с ее лица на талию. Герман терялся в страстном поцелуе, ощущая, как огонь вновь расползается по венам и наполняет жизнью. Мужчина ласкал уста девушки с безрассудством. Камень, в которое было заточено его сердце последние недели, начал крошиться.
Ермолов хотел взять Леру на руки и отнести прямо в свою постель. Но у него было достаточно здравого смысла, чтобы понять: не стоит этого делать. Сперва им необходимо поговорить о значении его зависимости в их отношениях. Герману нужно было услышать, что Лера все обдумала и приняла осмысленное решение, переступив порог его дома.
Когда девушка прервала поцелуй, они оба стояли друг напротив друга с тяжелым поверхностным дыханием и диким сердцебиением. Никто из них не отстранился. Герман прикрыл глаза, наклонившись вперед, чтобы прислониться лбом ко лбу Мелентьевой. Он совершил несколько глубоких вдохов, сосредотачиваясь.
— Спасибо, Герман, — на выдохе произнесла Лера, слегка отклоняясь назад, чтобы внимательно посмотреть на лицо брюнета.
— За что? — Ермолов искренне удивился. Он не помнил, когда в последний раз заслуживал от кого-либо такой благодарности, особенно от нее.
— За то, что пришел ко мне. И заставил выслушать тебя. За то, что объяснился со мной. За то, что помог мне понять, — объяснила Мелентьева.
Мужчина виновато потупил взгляд на секунду. Его мотивы были эгоистичными с самого начала.
— Пожалуйста, не благодари меня.
Герман покачал головой.
Он пошел к Лере, потому что без нее ему было чертовски хреново. Он даже не потрудился принять во внимание, будет ли ей лучше без него. И он знал, что это так. Он был эгоистом с ней во всех отношениях и понимал, что ему необходимо измениться. С этих пор Герман должен ставить девушку, что вернулась к нему, на первое место. Всегда.
— Герман… — надломлено пробормотала Лера, проведя рукой по его заросшей щетиной скуле.
Ему хотелось расхохотаться. Громко и безудержно. Какую жестокую шутку провернула с ним судьба. На протяжении всей жизни Герман был тем, кто ломал других людей. До встречи с Мелентьевой он и не предполагал, что его собственное падение таится в голубых глазах, что сейчас взирали на него с заботой и добротой.
— Все в порядке, — тихо произнесла Лера. Ее мягкий, высокий голос звучал успокаивающе, словно она вела беседу с испуганным ребенком. — Герман, я… давно хотела сказать тебе.
Он потерся о ее ладонь, покоившуюся на его щеке.
— Я люблю тебя, — прошептала девушка ему в губы.
Мужчина замер.
— Ты можешь ничего не говорить. Я всего лишь… я должна была рассказать тебе о том, что чувствую, — запинаясь, оправдалась Лера и смущенно отвела от него взгляд.
Бессчетное количество раз Ермолов слышал, как женщины признавались ему в любви. И не испытывал ответной влюбленности. До встречи с Лерой он не мог с уверенностью сказать самому себе, существует ли любовь вообще.
Но в одном Герман был уверен на тысячу, миллион процентов. Лера сыграла особую роль в его жизни. Она цвела прекрасной черной лилией в его сердце. И ему определенно не хотелось вновь отпускать эту девушку.
Он любил ее.
Он был потерян в ней.
Герман притянул Мелентьеву к себе, крепко и горячо целуя в губы. Он не нашел способа лучше продемонстрировать обуревавшую его нутро нежность к Лере.
ГЛАВА 30
ГЕРМАН
Той ночью они делили одну постель, и сон был их единственной целью.
Ермолов не привык спать рядом с кем-то. Но пробуждение с Мелентьевой — удивительно, и он точно был бы не прочь потратить остаток своей жизни, встречая утро нового дня, обнимая эту девушку.
Последний час Герман лежал без сна. Он наблюдал за тем, как сладко сопела Лера, и думал о том, что значило для него ее признание в любви. Чувства, о которых женщины кричали ему вслед, являлись корыстными. Герман всецело принимал данную истину. Но он знал, что Лера не взяла бы от него ничего просто так. Он не мог себе вообразить, почему та, которой пришлось вытерпеть столько боли, любила его. Он не мог представить, как кто-то способен быть всепрощающим.
Герман был бы обречен, вместе со своими недостатками и психологическими проблемами.
Если бы Лера не появилась в его жизни.
Она уже изменила его. Она продолжить помогать ему в пути становления человеком, которым мужчина всегда грезил быть. В благодарность за это Герман с радостью бросит весь мир к ее ногам.
