— О чем конкретно? — неуверенно уточнила я.
Если бы он ответил: «Обо всем», я бы расплакалась.
— О том, за что уже извинялся, — с печальным вздохом ответил Ермолов.
— Я простила тебя, — сказала я, подняв голову.
— Хорошо. Я рад это слышать, — выдохнул он и наклонился, чтобы поцеловать меня в губы.
Какое великолепное начало дня.
Приняв душ и переодевшись, я приступила к активной готовке завтрака на кухне, в то время как Герман заперся в кабинете. Напряжение в теле почти полностью исчезло, но некоторые мышцы немного побаливали. Однако физический дискомфорт затмевало чувство абсолютного счастья и удовлетворения. Сверкающая улыбка не сходила с моего лица.
Напевая песню, я загуглила, как готовить панкейки, и принялась смешивать в большой миске ингредиенты: муку, пекарский порошок, яйцо, чайную ложку корицы, столовую ложку сахара… Для соуса очистила от кожуры, вырезала сердцевины и порезала на дольки яблоки. Поставила на разогретую конфорку кастрюльку с толстым дном, смешала в ней две столовые ложки сливочного масла и одну столовую ложку коричневого сахара с чайной ложкой корицы. Позднее добавила яблоки и тушила их на протяжении десяти минут.
— Кто-то в отличном настроении сегодня.
Я несла миску с жидким тестом для блинов к плите, когда увидела вошедшего на кухню младшего брата Германа. Подняв руку и согнув ее в локте в приветствующем жесте, он прошел к кофемашине и налил в чашку напиток.
— Я вижу, ты цела и невредима. Я немного волновался... Но Герман тебя и пальцем не тронул. Да и к тому же, судя по всему, — Егор обвел пальцем слабый беспорядок на плите и около нее, — не уволил.
Я проигнорировала его комментарий.
— Я думал, ты не спишь с моим братом, — нарочито громко сказал шатен.
— Это не твое дело, — с холодом отразила словесную атаку.
— Ты права, ты права, красавица. Я просто, ну, знаешь, можешь мне не верить, но я искренне рад, что кто-то смог пробиться через его броню, — ухмыльнулся парень.
— Ты закончил? — дернув бровью, спросила я.
— Я закончил, — засмеялся Егор.
— Завтрак почти готов, — буркнула, меняя тему разговора.
— Фантастически. Поем, и покину это мажорское логово.
— Уезжаешь?
— Так и есть, малышка. Я пробыл в Москве дольше, чем планировал. Если тебе любопытно… — интригующе потянул Егор. Да ни черта, подумала я. — Я надеюсь побывать в Питере прежде, чем покину Россию и махну в Испанию.
— Пока твой отчим лежит на больничной койке, едва оправившись от сердечного приступа?
— Эй, — Егор картинно закатил глаза. — Этому старикашке плевать, где я. Здоров ли я, или подыхаю где-нибудь под Калифорнийским мостом. Видишь это, Лер? Ты видишь меня? — поставив чашку кофе на край столешницы, брат Германа выпрямился и показал на себя руками. — Присмотрись повнимательнее. Я не расхаживаю в чертовом деловом костюме и не треплюсь без остановки о слияниях, акциях и поглощениях конкурирующих компаний. Я — свободный уличный творец до мозга костей. Я — ничтожество в глазах своего отчима, потому что ни капли не похож на Германа. И, знаешь? Я не хочу быть таким, как мой брат.
— Опять завел старую шарманку, Егор? — с раздраженным фырканьем Герман появился под арочным проходом. — Почему ты еще здесь?
— Я только рассказываю твоей новоиспеченной подружке о внутреннем устройстве нашей неблагополучной семейки, Герман. Ей полезно знать, — невинно пожав плечами, объяснил шатен. Он задиристо улыбнулся, одну руку засунув в карман кожаной куртки, а второй взял чашку и отхлебнул кофе.
Ермолов-старший пробормотал что-то неразборчивое и направился к кухонному островку, чтобы занять свое привычное место. Егор оттолкнулся бедром от столешницы и плюхнулся на стул рядом с Германом.
Спустя десять минут я подала братьям панкейки с сиропом и налила в высокие стеклянные стаканы яблочный сок.
— Ого, — восторженно присвистнул Егор. — Неужели сегодня на завтрак не будет омлета? Я повторюсь: никакого омлета! Серьезно, чувак, — он пихнул локтем Германа в бок, — я был уверен, что ты питаешься одними омлетами.
— Я человек привычки, — прокашлявшись, язвительно подметил босс и с помощью ножа отрезал кусочек от пышного блина.
— После череды омлетов я, скорее всего, больше не притронусь к ним, — пошутил Егор.
— Я приготовила бы что-нибудь другое, — сказала я ему.
— Перебьется, — вмешался Герман, искоса поглядывая на брата.
Ермолов-младший ухмыльнулся в кулак и кивнул.
— Лерочка, панкейки в твоем исполнении просто чудесны! Возможно, в будущем тебе стоит подумать о том, чтобы открыть собственный ресторанчик?
— Ты не мог бы есть, держа свой рот закрытым? Пожалуйста, — скривился брюнет.
Егор ушел вскоре после завтрака. Герман заметно расслабился, когда его брат переступил порог дома и скрылся за дверьми лифта, широко улыбаясь на прощание.
— …В конце концов, я был прав, — поделился Ермолов, задержавшись на кухне после того, как проводил Егора.
Я отвлеклась от мытья посуды, чтобы выслушать его.
— Насчет чего? — поинтересовалась я.
— Его цели визита. Ему нужно было, чтобы я профинансировал путешествие по Европе.
— Он просил денег?
— Типичный Егор. Я ждал чего-то подобного, — кивнул головой брюнет.
Я не знаю, каково это: иметь братьев или сестер, сводных или родных, младших или старших. Но наверняка Герман любил Егора, потому что он был частью его семьи. Невзирая на разногласия и споры, недопонимания, конфликты и разные взгляды на жизнь, порой мы не можем, — просто не можем — отвернуться от тех, кто нам близок. Наша семья — наша слабость и сила, помогающая двигаться дальше в сложные времена.
— Приходится возвращаться к хорошим воспоминаниям, чтобы держать под контролем желание придушить этого безалаберного придурка, — с тяжелым вздохом Герман сжал пальцами переносицу.
— О чем вы вспоминаете, когда злитесь на него?
— Я всегда злюсь на Егора, — безрадостно усмехнулся мужчина.
— Когда злитесь сильнее обычного.
— В подростковом возрасте у нас была своя музыкальная группа, — смущенно признался Герман.
— Музыкальная группа? — с изумлением переспросила я.
— Да. Как же глупо сейчас об этом вспоминать…
— Я так не считаю! Что вы исполняли? Сочиняли песни?
— Мы играли на гитаре и клавишных, перепевали сотни и сотни старых песен, — нежно улыбнулся брюнет. — Егор собирался развивать наше увлечение, записать альбом и посвятить жизнь исполнению музыки собственного сочинения. Этот парень до сих пор живет детскими мечтами и отказывается встречаться лицом к лицу с реальным миром. Отец суров с ним, однако продолжает с терпением ждать, когда его пасынок наконец-таки образумится и встанет на путь истинный. Но это несбыточные надежды
