— Но он видел! — настаивала я. — Разве этого недостаточно?
— Напоминаю, — закатив глаза с легким раздражением, продолжил Герман. — В твоем контракте было четко прописано, что за домом установлено видеонаблюдение.
— Я читала это задолго до того, как мы впервые переспали, Герман!
Ермолов глубоко вздохнул и на выходе заметно расправил плечи.
— Лера, — его голос смягчился.
Он сделал несколько больших шагов в моем направлении.
Я опустила взгляд к атласному красному материалу, который Герман наматывал на ладонь.
— Чего ты хочешь? Связать меня? — спросила я.
— Да, — ответил скупо, просовывая ткань между длинными пальцами и растягивая галстук по всей длине.
Шаг за шагом он приближался ко мне и остановился, когда мы стояли вплотную друг к другу.
Затем Герман наклонился к моему уху.
— Я собираюсь связать тебя, Валерия, вот на той скамье для пресса. Я собираюсь с мучительной медленностью возносить тебя к небесам, но в рай ты не попадешь. Я не позволю тебе… По крайней мере, до тех пор, пока не почувствую, что ты достаточно хорошо усвоила урок.
Мурашки пробежали по коже. Я разгорелась желанием, словно зажженная спичка, брошенная в бензин.
— Но…как же камеры… — прошептала я.
— В комнате охраны нет никого, кто мог бы подглядывать за нами, Лера, — заверил мужчина.
Я глубоко вздохнула и сжала кулаки, намереваясь выразить отказ. Однако не выдавила ни звука, чтобы объявить, что сейчас же ухожу.
Пленная сладкой речью Германа, я вынуждена была признать, что бессильна. Его власть над моим телом неоспорима. Он искусно манипулировал моими эмоциями, вызывая ненависть и необузданную страсть. Толкал к пропасти, затем тянул меня обратно и покрывал поцелуями.
Я прикрыла глаза и сделала микроскопический кивок подбородком.
— Хорошая девочка, — я услышала в его приглушенном голосе улыбку.
Ермолов схватил меня за запястье и повел к тренировочной скамейке, той самой, о которой говорил раньше. Я ощутила, как цепкими пальцами он взялся за края моей футболки, и без лишних слов подняла руки вверх, позволяя ему снять ее с себя. Стояла перед брюнетом полуголая и смущенно смотрела, с каким пламенным, неутомимым вожделением он оглядывал меня с ног до головы.
— Сними шорты и трусики, — приказал Герман.
Я немедленно повиновалась, молча обнажаясь.
Я словно была запрограммирована безукоризненно выполнять все, о чем бы ни попросил этот человек.
— А теперь ложись на скамью с поднятыми руками и приподними свою попку, — велел Ермолов.
Чуть нахмурившись, я сделала так, как мне было сказано.
Герман подошел к тренажеру.
— Держись за шесты, — заботливо произнес.
Я сглотнула, повиновавшись. Взялась сперва за левый металлический столбик у скамьи, затем за правый.
— Это за то, что ты позволила себе разговаривать со мной в резком тоне. За то, что кричала на меня и ругалась, — монотонно толковал Герман, привязывая мои руки к шестам. — За то, что портила мою одежду...
Я зажмурилась.
— …И за то, что поцеловала моего брата, хотя я недвусмысленно попросил тебя держаться от него подальше.
Герман протянул руку и шлепнул по моей обнаженной груди, оставив красную жгучую отметину.
Я зашипела от боли.
— Понимаешь? Ты заслужила оказаться на том месте, где сейчас находишься.
— Угхм, — промычала, покусывая нижнюю губу.
— Ты уверена, что понимаешь меня, Лера? — рявкнул Ермолов, подчеркивая каждое слово.
Он ущипнул меня за другую грудь.
— Да, — процедила сквозь стиснутые зубы.
— Тогда сейчас же раздвинь ноги, — распорядился холодно, обойдя вокруг скамьи. Одновременно он разматывал галстук и внимательно следил за тем, как я послушно развела ноги в стороны, не сводя с мужчины глаз.
Герман всегда умопомрачительно сексуален, когда командовал надо мной, и я едва могла это выносить.
— Тебе понравилось целоваться с Егором? — поинтересовался елейным тоном.
От приторности в его голосе мне захотелось поморщиться.
— Нет, — буркнула на выдохе и взглянула на босса, прищурившись.
— Все выглядело так, словно тебе очень понравилось, милая, — не согласился брюнет и пожал плечами.
— Ты смотрел видеозапись?! — ужаснулась, испепеляя взором Германа.
— Я должен был увидеть предательство своими собственными глазами, — сообщил спокойно.
Я коротко и мощно хохотнула.
— Предательство? Если ты все видел, то не мог не заметить, что я оттолкнула Егора, — я стремительно закипала от злости.
— Однако перед этим ты засунула свой острый язычок ему в глотку, — парировал Герман.
Слова высохли у меня во рту вместе с влагой.
— Тебе понравилось, Лера? — снова спросил брюнет.
— Я не… Мне не понравилось, потому что это произошло не с тобой, — вымолвила сокровенное признание, пряча глаза за завесой темно-каштановых волос.
Затянувшееся молчание Германа вынудило меня вскоре посмотреть на него. Ермолов изогнул брови, пронизывая меня горящим взором. Тишина окутала нас. Мне были слышны лишь неровные и громоподобные удары собственного сердца. Как ни пыталась, но не сумела прочесть ни единой эмоции на лице Ермолова.
.Мгновение спустя он опустился передо мной на колени. Я подняла голову, болезненно напрягая мышцы шеи, чтобы просто взглянуть на брюнета. Пламя в его глазах утихло. Герман неторопливо рассматривал мое обнаженное тело, вытянувшееся перед ним. Жажда ощутить прикосновения мужчины была столь сокрушительным, что казалось, будто я не смогу вновь дышать, пока не почувствую скольжение кончиков его пальцев по моим изгибам.
Я застонала на выдохе, когда, наконец, Герман дотронулся до меня. Положил ладонь на коленный сгиб и проделал невидимую дорожку касаний по внутренней стороне бедра.
— Помнишь, что я сказал? — хрипло спросил босс.
— Что?
— Тебе нельзя кончать, — слова брюнета прозвучали больше как угроза, чем что-либо еще.
— Д-да, — выдохнула я.
— Теперь расслабься, Валерия.
Я закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание, но неожиданно почувствовала порхание языка Германа на своих половых губах.
Вспомнить, как нормально дышать? Бесполезно. Невозможно!
То, что мужчина вытворял ртом: кружил языком вокруг моего пульсирующего бугорка, посасывая комочек нежный плоти, — заставляло меня содрогаться всем телом.
