На этом все? У него больше не имелось ко мне неуместных вопросов?
Я хмыкнула.
Брюнет вдруг повернул голову в мою сторону, словно я произнесла эту мысль вслух. Но я уверена, что держала свой рот закрытым. Герман сверлил меня прищуренным взглядом какое-то время. С огромным трудом я сумела выдержать бесшумную пытку, прежде чем он, наконец, отвлекся на дорогу.
— Ты должна держать меня в курсе, если что-то пойдет не так, — отрезал Ермолов, сворачивая в больничный гараж.
Мое сердце почти выпрыгивало из груди.
Почему я так легко позволила ему овладеть собой?
— Мы приехали, — подытожил Ермолов, паркуя автомобиль.
— Спасибо, Герман Давидович, — поблагодарила, все еще краснея.
— Всегда пожалуйста.
Толкнув от себя дверцу, я вышла из машины. Заметив, что босс сделал то же самое, послала ему вопросительный взгляд.
— Вам не обязательно идти со мной.
Я действительно не хотела, чтобы он становился свидетелем того хаоса, который в очередной раз учинил мой отец. Я не хотела, чтобы Герман видел моего пьяного и жалкого отца, способного под воздействием градуса нагрубить даже миллиардеру, абсолютно не задумываясь о возможных последствиях.
— Я настаиваю, — парировал Ермолов.
Господи, пожалуйста.
Разве он не понимает, что я уже готова сгореть от стыда?
— Там, наверное, творится полный кавардак… — я не унималась, надеясь, что Герман передумает, сядет в машину и сейчас же вернется в лофт.
— Лера, я отвез тебя сюда и намерен позаботиться о том, чтобы ты благополучно добралась до дома. Вместе со мной, — произнес он таким решительным тоном, что у меня немедленно пропала необходимость вести спор дальше.
Я кивнула со вздохом.
По пути в приемное отделение я не могла не задаться вопросом: как Герман разузнал о моем отце во время телефонного разговора? Безусловно, он был напористым человеком, но обычно больницы выдавали подробную информацию только ближайшим родственникам.
Конечно, если Герман не надавил своим статусом, заставив сотрудника, с которым беседовал, нарушить протокол…
Терять мне было нечего, и я поинтересовалась у Ермолова напрямую.
В ответ он глянул на меня с усмешкой на губах.
— Возможно, мне пришлось сказать, что я твой муж, — признался мужчина.
Я застыла с отвисшей челюстью перед дверью, ведущей в приемное отделение, которую Герман держал для меня открытой.
— Не тормози, Лера, — он закатил глаза.
— Зачем же вы солгали? — заворчала я, двинувшись в сторону регистрационной стойки.
Герман тут же нагнал меня.
— Поговорим об этом позже, женушка.
Подмигнув мне, босс обворожительно улыбнулся дежурной сестре и самым любвеобильным голосом поинтересовался:
— Где мы можем найти Мелентьева Александра Сергеевича?
Женщина-немного-за-тридцать расправила плечи, выставив грудь вперед.
— Кем вы ему приходитесь, мужчина? — она намеренно исключила из внимания мое присутствие, уставившись на Германа.
Боже…
— Я его дочь, — вмешалась я, чуть закатив глаза при виде того, как Ермолов действовал на женщин.
Медсестра буквально истекала слюной, пожирая его взглядом.
Наконец, она удостоила меня чести, ответив:
— Мелентьев в двадцать девятой палате.
ГЛАВА 11
Мой отец не был святым.
Я повторяла это снова и снова, не рассчитывая на особый подарок судьбы и то, что вздохну с облегчением, когда увижу его невредимым, когда услышу, что единственное, в чем он был виновен — вождение в нетрезвом состоянии.
— Идем, — Герман положил руку мне на поясницу, когда мы шли по больничному коридору через приемный покой.
— Почему бы вам не уйти? — не унималась я, стряхивая с себя его ладонь.
— Почему ты прогоняешь меня? — наклонился к моему уху и шепнул. Он убрал пальцы со спины, но только чтобы обхватить пальцами мой локоть, словно я какая-то беглая преступница. — Упрямая девчонка.
— Потому что это не ваши проблемы, Герман Давидович. И я не думаю, что вы жаждете окунуться с головой в мои заботы, — возразила я, ускорив шаг.
— Я хочу помочь.
— Вы уже помогли. И я благодарна вам. Искренне. Я…
У меня подкосились ноги, когда по всему коридору прокатился озлобленный голос моего отца. Он кричал на кого-то.
— Черт возьми, — простонала я, сорвавшись на бег.
— Проваливай нахрен со своими пилюлями, тупая корова! Убирайся, я сказал! Оставь меня в покое, что б тебя! — папа свирепо орал на медсестру, пытавшуюся поправить манжету для измерения кровяного давления на его руке.
Полицейский, стоявший у его койки, уже был готов накинуться на отца и усмирить при помощи физической расправы. Я едва успела втиснуться между ними, мягко оттолкнув медсестру в сторону прежде, чем мой непутевый родитель причинил бы ей боль.
— Папа! — с упреком рявкнула на него.
Он повернул голову на звук моего рыкающего голоса. Затуманенным взглядом некоторое время пытался найти мои глаза.
— Что ты творишь? — приблизилась к его лицу и тут же пошатнулась, поскольку от него разило за версту. — Господи, — я сморщила нос, делая шаг назад.
Блеск металла привлек мой взор — отца приковали наручниками к койке.
— Лерааа, Лерочка моя, дочурочка, — мгновенно сменив яростный оскал на широкую улыбку, проворковал он.
— Что ты натворил? — нахмурившись, потребовала я объяснений, взглядом бегая вверх и вниз по его укутанному одеялом телу.
— Вы кем ему приходитесь? — спросил человек в форме.
— Дочь, — быстро ответила, с безмолвной паникой посмотрев на полицейского. — Ч-что случилось?
— Значит, так. Ваш отец, Мелентьев Александр Сергеевич, будучи в состоянии алкогольного опьянения этим вечером сел за руль «ВАЗ 2109» серебристого цвета. Он пересек разделительную полосу, в связи с чем произошло столкновение лоб в лоб с другим автомобилем, в котором находилась семья в составе трех человек. Повезло, что обошлось без смертельного исхода.
Я слышала неодобрение и отвращение в голосе полицейского, когда он говорил все эти ужасные вещи. И… я не винила его. Не удивлюсь, если мой отец уже успел облить его грязью и послать куда подальше.
— Я…
Я лишилась дара речи. Смотрела на собственного отца и была переполнена сожалениями о том, что состояла с этим невыносимым человеком в родстве.
— Мне очень жаль, — все, на что хватило моих мыслительных способностей в данный момент, так это на никому не нужное, бессмысленное «мне очень жаль».
