Игорь засмеялся, но при этом сильно покраснел и тоже неловко пошутил: «Да, дочка, я всегда подозревал, что у нашей мамы нелады со вкусом на мужчин. Так что неудивительно, что она выбрала меня».
Потом встал, извинился, сказал, что нехорошо себя чувствует, и поднялся к себе в кабинет. А вот Даша пришла в ярость. Она влепила Вике пощечину, а когда та заревела, звенящим шепотом пересказала ей эту историю.
Даша не была беременной. И телеграммы о своей беременности она мне прислать не могла. Тут меня все еще подводит память. Такую телеграмму не приняли бы на телеграфе без справки от врача, как не приняли бы, например, не подтвержденное документом извещение о смерти, чтобы избежать возможного розыгрыша. Даша дала телеграмму, что нам нужно встретиться и серьезно поговорить. Она заканчивала вуз, и Лев Львович Варшавский предложил ей место в московском издательстве, где работал главным редактором. Конечно, он сделал это по просьбе Игоря. И я понимаю, зачем Игорь просил брата об этом. Игорь знал, что я мечтаю остаться в Москве и что это единственная помеха моей женитьбе на Даше, девушке без московской прописки и жилплощади. И он решил сделать нам подарок. Тайный! Чтобы мы с Дашей, не дай бог, не считали себя чем-то ему обязанными. Ну вот что у этих поэтов в голове? Варшавский еще до окончания Дашей вуза послал в С. на нее запрос. Дескать, нуждается в ценной сотруднице, готов предоставить ей должность редактора в своем издательстве и хлопотать о московской прописке. Когда Даше на факультете сказали об этом и все дружно стали ее поздравлять, она заподозрила, что без участия Игоря дело не обошлось, и решила встретиться с нами обоими и все серьезно обсудить. А я, прочитав телеграмму, решил, что серьезный разговор – это… Ну а Игорь, услышав от меня о беременности Даши, возрадовался, что все так отлично для нас устроил. Идиот! Ну а потом произошло то, что произошло.
Впрочем, Даша рассказала мне и кое-что новое. Тогда на вокзале у нее украли сумочку с деньгами, но паспорт остался в кармане куртки. Поэтому она постеснялась обращаться в милицию и добиралась в С. на электричках. Провинциальная дурочка! Несколько раз ее высаживали на промежуточных станциях контролеры. До С. она доехала на третьи сутки, едва живая от голода. Шатаясь, подошла к своему подъезду, а там на скамейке уже сидел Игорь. У Даши едва хватило сил послать его к черту.
– Да-а, – протяжно произносит Даша. – Но до какой же степени я не знала свою дочь! Пока я все это ей рассказывала, сама заплакала, а после стала просить у нее прощения за пощечину. Вика подошла ко мне сзади, обняла за плечи, и мы прорыдали так с полчаса. Потом Вика пошла извиняться к отцу. На следующий день Игорь погиб в автокатастрофе, а через день после его смерти ко мне пришел его адвокат и показал завещание, где Игорь все оставлял Вике. Оно было помечено первым января, ее днем рождения. Оказывается, основную часть своих активов Игорь хранил на Кипре, но об этом никто не знал. В тот день Вика стала одной из самых богатых девушек в Европе – так сказал адвокат. До Викиного совершеннолетия ее опекуном назначался Лев Варшавский. Поэтому он и заплатил все долги Игоря, понимал, что не прогадает. Теперь об этом уже можно говорить открыто.
– Почему – теперь? – спрашиваю я.
– Потому что второго января этого года Вика официально вступила в права наследования. Теперь у Вики есть кипрское гражданство – так что здесь ей ничего не угрожает…
– Понятно, зачем они летали на Кипр, – грустно усмехаюсь я. – Самая богатая девушка Европы, говоришь?
– Тебя это расстраивает?
– Меня это не касается…
– Ну во-от, – продолжает Даша. – Летом прошлого года мы полетели с ней в Москву. Вика возвращалась в Лондон, а я ее провожала. Два дня пошатались по столице, накупили разных тряпок…
– Разве вы не подавали документы в институт печати?
– Зачем ей институт печати? – удивляется Даша.
– В самом деле, зачем? Это я просто так спросил.
– …Все было хорошо. Но тут, как на грех, мы увидели на Доме журналиста объявление о твоем вечере. Я, конечно, не хотела идти категорически, но Вика настаивала, а отпускать ее к тебе одну я побоялась. Я как чувствовала, что эта негодяйка что-то задумала!
– Да, у твоей Вики невероятно богатая фантазия.
– Согласна… Мы пришли и сели с Викой в заднем ряду. Ты говорил о памяти… Очень красиво и вдохновенно говорил.
– Это мы можем.
– Мне казалось, что Вика тоже заслушалась. Вдруг она наклонилась ко мне и прошептала: «Слушай, Даша, а он все-таки очень симпатичный мужчина! Хочешь, я его на себе женю, чтобы отомстить за твое унижение?» Я в шутку ударила ее ладонью по губам…
– Дальше я знаю, – говорю я. – Вы подошли за автографом, а я сказал: «Как вы похожи, мать и дочь! Вас просто не различить!»
– Ты это не только сказал, – говорит Даша, – ты написал это на титульной странице своей книги. Показать?
– Нет уж, уволь, пожалуйста!
– Я решила, что ты просто забыл обо мне. Ведь прошло столько лет. Но Вика подумала иначе. Вика решила, что ты издеваешься над нами. Скажи, а как было на самом деле?
– Ты права, Даша, я просто забыл.
– Конечно! Я была в этом уверена! Ну а потом, – продолжает Даша, – Лев Львович позвонил и сообщил мне, что Вика живет с тобой.
– Подожди, а как же Лондон?
– У Вики всегда было семь пятниц на неделе. Она отказалась лететь в Лондон. Вика сказала, что любит Россию и хочет поработать у дяди в издательстве. Пойти по моим стопам, так сказать. Мерзавка! Сказала, что, когда станет богатой, они с дядей откроют свое издательство, какое-то принципиально новое.
– Что-то такое я уже слышал…
– Ну во-от… Конечно, я не была в восторге от ее решения. Я имею в виду ее жизнь с тобой. Меня совсем не грела перспектива стать твоей тещей. К тому же ты женат, у тебя сын, у вас с Викой большая разница в возрасте… С другой стороны, как говорила моя покойная мама, все в этой жизни решаемо. Наверно, это генетическое. Все женщины в нашем роду влюблялись один раз и на всю жизнь.
– Я думал, так бывает только в любовных романах.
– Кеша, я не знаю, как бывает в любовных романах. Я их не читала.
– Странно! Одна умная и хорошо знакомая тебе девушка сказала: «Все женщины любят любовные романы, но не все в этом признаются».
– Ты ее не больно-то слушай. У нее не язык, а помело.
– Это чистая правда.
– Словом, я смирилась. К тому же Игумнов и Лев Львович отзывались о тебе как о глубоко порядочном человеке. Да ведь и я тебя неплохо знаю. Кеша, ты тогда совершил не подлость. Ты совершил глупость. Не знаю, был бы ты счастлив со мной? Но разве сейчас ты счастлив?
– Нет.
– И вот ты сидишь в моем доме, но это не твой дом. Тебе здесь хорошо?
– Да.
– Вот видишь. А это мог бы быть твой дом. А Вика могла бы быть твоей дочерью на самом деле. Ты никогда не жалел об этом?
