– Пошла вон, сука!
Еще пощечина.
Как больно!
Вика собирает чемоданчик. До Нового года осталось ровно пятнадцать минут.
– Поторопись, – говорю.
– Ты сильно ревнуешь меня к Варшавскому? – вдруг спрашивает она.
– Нисколько, – честно возражаю я. – Я выгоняю тебя исключительно из гигиенических соображений.
Вика подходит ко мне и снова поднимает руку.
– Хочешь еще раз получить по физиономии?
– Нет уж, достаточно.
– Тогда молчи и слушай внимательно. Лев Львович Варшавский – мой родной дядя. Старший брат моего отца. Ты прожил со мной полгода, Кеша, и даже не удосужился узнать мою фамилию. Что ты ни разу не заглянул в мой паспорт, положим, делает тебе честь. Но ты вообще не интересовался мной. У тебя даже нет номера моего телефона. Ты не знаешь ни моей фамилии, ни моего отчества. Все это время ты был спокоен как слон, пока я не стала разводить тебя с твоим сыночком и теперь со своим родным дядей. Я вела себя с тобой жестоко, согласна! А как еще можно пробиться к тебе?
– Я не верю тебе, Вика! За полгода ты нагородила столько лжи, что я не поверю ни одному твоему слову.
Вика вынимает из рюкзака паспорт.
– Смотри.
– Не буду.
– Нет, будешь! – кричит она и начинает плакать. – Ты будешь, гад! Ты немедленно посмотришь мой паспорт, или я разобью об твою тупую башку бутылку шампанского!
– Вот в это я верю, – говорю я и заглядываю в ее паспорт. Все верно. Варшавская Виктория Игоревна…
Вика сидит на диване, уронив голову на колени, и продолжает реветь. Господи, я не выношу женских слез! Сажусь к ней, глажу по голове.
– Ну, прости! – шепчу я. – Я дурак! Но зачем ты все это устроила? С этим подложным письмом маме. Со всем этим дико сложным враньем. Зачем ты втравила в эту историю моего сына? Мальчишка влюблен в тебя. Хотя бы его пожалела!
Вика поднимает зареванное лицо и машет перед моим носом указательным пальцем. У нее стучат зубы.
– Ты… не представляешь… на что… может пойти… влюбленная девушка… когда с ней… так… поступают.
Господи! Какой же я идиот! Я постоянно забываю о том, что Вика, в сущности, еще ребенок. Это происходит оттого, что мне с моей амнезией самому не пятьдесят, а тридцать лет. Но Вика-то этого не знает. Все это время она видела во мне опытного мужчину, который над ней смеялся, подтрунивал над ее чувствами, а она сопротивлялась как могла. Начиталась любовных романов и решила устроить страшную месть. С такой сложной многоходовочкой. Бедная девочка! А я, старый кретин, на все это повелся.
– Мне уходить? – спрашивает она.
– Нет, – говорю, – ты теперь никуда не уйдешь. Потому что мы договорились встретить этот Новый год вместе. И еще – потому что я люблю тебя, глупая.
– Правда?
– Правда.
Задирает рукав свитера, смотрит на часики. Отмечаю, что часики у нее золотые…
– До Нового года, Кеша, всего две минуты, – говорит она. – Ты успеешь открыть шампанское?
За окном неистово палят петарды и слышатся крики. Лиза лежит у моих ног и вздрагивает. Ей досталось сегодня. Вика в халатике сидит на диване, я расположился в кресле.
– Откуда халат? – спрашиваю я. – Ты же не любишь халаты.
– Даша сегодня подарила.
– Даша?
– Она прилетела в Москву.
– Это новость! – удивляюсь я. – Ты оставила маму встречать Новый год с дядей и поехала ко мне?
– Цени!
Морщит лоб.
– Можно задать тебе один простой вопрос, Кеша? И учти: варианта может быть только два – «да» или «нет». И еще учти: если ты задумаешься с ответом хотя бы на десять секунд, это будет автоматически означать «нет». Готов?
– Спрашивай!
– Ты женишься на мне?
– А тебе уже есть восемнадцать?
Вскакивает с дивана и прыгает ко мне на колени.
– Какой ты хитрый! Ответил вопросом на вопрос и дал себе время подумать, да?
– Но ты тоже не спешишь с ответом, не так ли?
– Папик, мы же отмечали с тобой мое восемнадцатилетие в августе. Ты забыл?!
– Тогда выходи за меня замуж.
– Ответ принят. Но я подумаю.
– Мерзавка! – смеюсь я. – Кто кому сейчас первым сделал предложение? Мне кажется, что ты мне.
– Ничего подобного, Кеша! Я просто спросила. На всякий случай. Чтобы твое предложение не застало меня врасплох.
– Не застало? Теперь я жду ответа. Но если ты задумаешься хотя бы на десять секунд…
– Я – согласна!
– Можно поинтересоваться? – спрашиваю я. – Если твой дядя такой богатый, то почему твой папа…
– Папа тоже был богатый. Он был самым богатым предпринимателем в С. Но незадолго до гибели влез в какую-то историю и разорился. После его смерти Дашу стали осаждать кредиторы. Дяде пришлось выплачивать его долги.
– Мама отца твоего очень любила?
– Даша всегда любила другого человека. Когда- то он был лучшим другом отца. Отец знал про это.
– Почему ты так странно на меня смотришь? – спрашиваю я.
– Нет, ничего. Пытаюсь понять, врешь ты мне или нет. Скажи честно, когда ты в меня влюбился?
– Ни за что не догадаешься!
– А вот и догадаюсь! Ты влюбился в меня, когда я первый раз пришла к тебе и сделала вид, что заснула на диване. Ты сидел возле меня на корточках, и у тебя было такое лицо…
– Ты притворялась! – возмущаюсь я.
– Ага! Ты не представляешь, чего мне стоило удержаться от смеха! Когда мы говорили с тобой в магазине и когда я пришла к тебе на интервью, ты строил из себя такого крутого писателя, читал мне нотации и все такое… Но когда увидел симпатичную девушку, спящую на твоем диване, ты превратился… Как это у тебя в кубинском рассказе?.. В кусок мокрого снега. Господи, какие же вы, мужчины, предсказуемые!
– Вот и ошибаешься, – говорю я. – Я влюбился в тебя еще раньше.
Морщит лоб.
– Стоп! Ты же не хочешь сказать, что влюбился в меня еще в книжном магазине?
– Именно так.
Вика хватает меня двумя руками за горло.
– Я сейчас задушу тебя! Мы с Дашкой за две недели до этого были на твоем выступлении, и ты не обратил на меня никакого внимания! Сказал только: «Как вы похожи, мать и дочь, вас просто не различить». Я же тебе уже об этом рассказывала! А ты в курсе, что сказать такое двум женщинам – это оскорбление? Мы с Дашей два часа наряжались на твое выступление! Мы пришли в наших лучших нарядах, а ты меня вообще не заметил! Влюбился, когда я оделась как проститутка?!
