– Это хорошо. – Тася почесала кота за ушами. – Он у нас мальчик аристократический. Он привык к роскоши.
– Иногда я ему завидую, – вздохнул Алексей, – я тоже хочу привыкнуть к роскоши.
Глава 5
К усадьбе они подъехали в сумерках. Алексей и волшебная программа на планшете довольно точно предсказали время: прошло чуть меньше двенадцати часов – а вот уже и почти граница с Польшей. И есть ощущение пройденной дороги, радужное и яркое. Тася в очередной раз пожалела, что за свои двадцать восемь лет ни разу еще не отправлялась в такие путешествия. Она просто не знала, как это волшебно. Да и сейчас не поехала бы, если бы не Полина.
Мартин, видимо, устал спать, потому что последний час пути негромко взмяукивал каждые несколько минут, однако из переноски не выходил. То ли боялся, то ли не считал нужным. Тася очень надеялась, что коту удастся побегать в гостиничном номере. Ей, если честно, было жалко животное.
Когда Полина попросила привезти кота, Тася поинтересовалась, отчего б его самолетом не отправить. Она знала, что животные частенько летают, и, если приплатить, можно даже не засовывать переноску в специальное отделение – поставить рядом с собой на соседнее сиденье и развлекать животинку. Несколько часов полета – и кот на месте. Однако Полина наотрез отказалась.
– Конечно, это британский кот, а они флегмы, – сказала подруга, – однако друг Фабио хочет, чтобы Мартин пережил стресс поменьше. И он готов оплатить твои услуги как сопровождающего. Считай это капризом нового владельца, продиктованным заботой о коте.
Кот, конечно, заботы стоил. Проведя с Мартином чуть больше суток, Тася, надо признаться, в него почти влюбилась. Британец вел себя как истинный джентльмен, ни разу не совершил никакого непотребства, даже когти не выпустил, лапочка. Тася, до сих пор даже не задумывавшаяся о животных дома (жизнь не располагала), внезапно ощутила желание почитать о породе в интернете и прикинуть, хватит ли ее скромных средств на покупку и содержание подобного красавца. Если бы кот оказался шебутным, нелюдимым или, наоборот, излишне общительным, может, он бы и не запал Тасе в душу. Мартин же подействовал на Тасю, как лошадиная доза успокоительного.
Последние полчаса, свернув с трассы, Алексей ехал по сельской местности. Тася открыла окно и полной грудью вдыхала упоительные запахи вечерних трав, росистых цветов и дыма, которым тянуло от ближайших деревень. Тянуло также и навозом, но этот запах Тася предпочла как бы не замечать; в благодарность он стал чистым шоколадным цветом и ушел в небо, оставив за собой перистый след.
– А вот и наша усадьба, – сообщил Алексей, и Тася увидела очертания домов и россыпь огоньков впереди. – Агро и эко. Посмотрим, посмотрим.
Алексей остановил джип на просторной парковке, по краям которой стояли столбы, а между ними тянулся провод с крохотными фонариками. Тася, совершенно одуревшая, вылезла из машины и потянула за собой переноску. Кот в ней недовольно переступал лапами, фыркал и крутился. Видать, почуял близкую свободу.
– Кажется, ресепшн у них вон там. Пойдем, хочу заселиться поскорее.
– Я тоже, – пробормотала Тася. – Устала. А ты еще и машину вел.
Экоагроусадьба (или наоборот – агроэко-?..) оказалась прекрасна. Тася опасалась вначале, что это будет простой сельский дом, который вместе с его немудреным содержимым втюхивают наивным любителям экологического туризма. Таковых в последнее время развелось довольно много, но, как Тася читала, в основном это были европейцы, чье детство не проходило на дачных грядках и в увлекательной ловле колорадских жуков. А в России, где дачный сезон начинается с рассады в феврале на окнах и заканчивается глубокой осенью финальной закруткой банок, экотуризм пока вызывал скепсис.
Однако хозяева хутора «В сельской тиши» такими вопросами не заморачивались. Они долгое время владели довольно внушительным хозяйством и благополучно жили за его счет, поставляя окрестным магазинам фермерскую продукцию. Однажды хозяевам пришла в голову мысль сделать на своем хуторе гостиницу, и они приступили к задаче с энтузиазмом. Следы энтузиазма виднелись повсюду. Территория хорошо освещалась, а потому Тася отметила и телегу, превращенную в клумбу, и аутентичный колодец (кажется, действующий, а не декоративный) и расслышала доносящееся издалека лошадиное ржание. Основной дом был велик и прекрасен: двухэтажный, деревянный, с резьбой на ставнях. От него разбегались освещенные дорожки к небольшим домикам, также сдававшимся туристам.
Гостей встретила хозяйка, подтвердила бронирование и попросила документы. Тут Тася и узнала, что фамилия Алексея – Крапивин.
– Как у моего любимого детского писателя, – улыбнулась она.
– Не читал ни одной его книжки, – огорчил ее Алексей.
– Обязательно почитай, если не брезгуешь детской литературой.
– Я вообще в плане литературы не брезгливый.
К заявленному в бронировании коту хозяйка хутора отнеслась благосклонно, не забыв содрать за Мартина дополнительную плату. Оформив проживание, провела гостей в домик. Окончательно стемнело, и, как это всегда бывает после заката, запахи усилились, а цвета поблекли. Теперь повсюду властвовали оттенки черного и золотистого – от фонариков.
Дом оказался небольшим, с двумя спальнями и общей кухней. Себе Алексей выбрал комнату, где стоял раскладной диван, а Тасе досталась великолепная двуспальная кровать. Первым делом девушка выпустила из переноски Мартина, и тот, дождавшись свободы, бодрым скоком направился исследовать помещения. Тася проверила окна: закрыты, а те, которые открыты, оснащены антикомариными сетками. И комар не влетит, и кот не вылетит.
Комары, впрочем, успевали набиться в комнату, когда открывалась дверь на улицу, и тоненько зудели под потолком: потирали лапки в предвкушении пиршества. Хозяйка тут же воткнула в розетки фумигаторы, и зудение стало грустным.
– Я багаж принесу, – сказал Алексей, поставив на пол принесенный ящик с кошачьими ошейниками и канул в ночи, а Тася, подобно Мартину, исследовала домик. Часы с кукушкой показывали девять, и девять ромашек было на картине, висевшей над Тасиной кроватью. Сквозь приоткрытые окна тянуло сыростью. Наверняка рядом пруд.
Оставив Мартина осваиваться (куда он денется из закрытого домика!), Тася вышла на веранду. Тут стояло кресло-качалка, укрытое клетчатым пледом, и от этого уютного, растворяющегося в сгустившихся сумерках зрелища словно что-то приоткрылось в душе у Таси. Ей захотелось остановить мгновение, подобно Фаусту, только не заключая никакой сделки с дьяволом; поймать, растереть в ладонях, оставить навечно – или хотя бы пока живет бумага. Подвох состоял в том, что это все-таки была сделка с дьяволом. Но может, не сегодня?..
Тася сошла с веранды в объятия садовой темноты. Хозяйка сказала, сад простирается далеко, и осенью они делают яблочное вино, которое потом продают в бутылках с логотипом хутора. Сейчас яблони, почти невидимые в темноте (здесь фонари заканчивались, и дорожки можно было только угадывать), шелестели над Тасей замшевыми листьями, рассказывали ей что-то. Запах яблок ударил в нос; от тех, что еще висели на ветках, тянуло кислинкой, а от падалицы – сладковатым ощущением близкой смерти. Но это было не страшно, а хорошо.
