По-моему, Тенер не должен был останавливаться, но вроде бы он ничего не нарушил.
Поздравления не стихают, но искренности в них мало.
Тенер слушает не долго, и прерывает очередной поток льстивого красноречия коротким взмахом руки.
– Позволив мне жениться на девушке, благословлённой небесами, его императорское величество оказал мне честь. Лорд Ламбрин, когда-то вы поклялись, что не примете никакой женщины, кроме своей супруги и будете хранить верность до конца своих дней. Я не могу сделать для вашей дочери меньше. Здесь, в храме, перед свидетельством богов и достойных лордов, я клянусь, что моя супруга леди Нишаль, урождённая Ламбрин отныне и навсегда станет единственной женщиной моей жизни.
Я слушаю оглушённая и не понимаю… Нарушить данное слово Тенер не сможет. Зачем обещать? В любовь я точно не верю. Симпатия – да, но не безумие, толкающее пожертвовать собой. Дав обещание, Тенер ведь ничего не выиграл.
Как он может знать, что однажды я не предам?
Гости ошеломлены не меньше меня, и только на лице папы расцветает счастливая улыбка.
Зачем? Этот вопрос бьётся в моей голове, как птица, попавшая в ловушку. Должна быть очень веская причина, чтобы Тенер так подставился, пример папы перед глазами. Я не вижу причину. Даже предположить не могу.
А Тенер держится так, будто не произошло ничего особенного.
Мы спускаемся, и гости расступаются.. Мне не терпится остаться с мужем, теперь уже мужем, наедине – слишком много у меня к нему вопросов, но Тенер провожает меня до паланкина, терпеливо ждёт, пока я заберусь внутрь и пока слуги загрузят следом метры шлейфа и рукавов. Полог на паланкине опускается, и я остаюсь в одиночестве.
Ничего, я умею ждать.
Будь Тенер обычным женихом, мне бы пришлось приветствовать его отца, затем старшую госпожу дома, и затем бы до самого вечера, пока новообретённый муж не придёт от гостей, я сидела бы в спальне в окружении новых родственниц, но по традиции принцы на совершеннолетие получают дворец и некоторое денежное содержание. То ли принцев так учат самостоятельно управлять хозяйством, то ли держат подальше от короны, во избежании соблазнов прирезать венценосного отца и устроить переворот – откуда именно растут корни традиции не знаю, зато знаю, что благодаря ей я буду не только избавлена от тесного общения с членами императорской семьи, но и сразу стану хозяйкой целого дворца.
– Под сидением, – долетает до меня шёпот Тенера.
Что под сидением?
Я отвлекаюсь от гаданий о причинах странной клятвы, кое-как закатываю один рукав и заглядываю вниз. Под сидением спрятана корзина, причём утром её не было. От Тенера? Я достаю, откидываю плетёную крышку.
Тенер!
В день свадьбы невеста голодает, но Тенер вопреки традициям приготовил для меня полную корзину еды.
Паланкин плавно поднимается в воздух.
Интерлюдия 5 Тенер Азани
Приступ? Опять?!
Последний случился в день, когда я доставил обручальные дары. Я был уверен, что у меня есть ещё дней пять по крайней мере.
Но сейчас, когда я с Нишаль поднимаюсь к алтарю?! Судьба будто решила посмеяться напоследок.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, стараюсь не сбиться с шага, чтобы Нишаль ничего не заметила. Я не могу позволить кому бы то ни было увидеть мою слабость. Я не имею права ни опозорить императора, ни подвести Нишаль. Что с ней будет, если я упаду? Нет, я обязан справиться.
В этот раз волна боли поднимается непривычно медленно, пальцы начинают подрагивать. Я выжидаю, пока волна поднимется, готовая захлестнуть с головой. И усилием воли отбрасываю её от себя.
Получилось. Только расплата за отсрочку, подозреваю, будет ещё более жестокой. Похоже, у меня осталось ещё меньше времени, чем я надеялся. Жаль… Но это ничего, хотя и обидно. Главное пережить этот приступ, нельзя в день свадьбы оставить Нишаль вдовой, обвинят ведь, и влияния лорда Ламбрина не хватит, чтобы защитить её. Вот потом можно и уходить. Хотя нет. Надо ещё немного продержаться и отвезти Нишаль в Самск, чтобы, овдовев, она вернулась под опеку родного отца. Императрица не простит унижения, и оставаться в столице без меня Нишаль опасно.
Жрец оглашает приказ его императорского величества, связывает наши с Нишаль руки.
Супруга…
Мы спускаемся. Я хочу ускорить шаг, но нельзя – свадебное платье слишком неудобное. Волна боли поднимается неожиданно. Сейчас собьёт с ног… Нет, я давлю её повторно. Никогда прежде у меня подобного не получалось. Не хватало концентрации и желания? О том, какая расплата придёт за двойную отсрочку лучше не думать.
Я останавливаюсь на лестнице, останавливаю Нишаль.
Пожалуй, единственный подарок, который я могу ей сделать, это клятва:
– Леди Нишаль, урождённая Ламбрин отныне и навсегда станет единственной женщиной моей жизни.
Серьёзное обещание, но не в моём положении.
Я провожаю Нишаль до паланкина, опускаю полог и тороплюсь вернуться в карету. Наконец! Стены кареты надёжно скрывают меня от чужих глаз, я откидываюсь на спинку сидения, достаю из внутреннего кармана прут.
Но почему-то никаких признаков возвращающегося приступа нет. Странно…
Карета трогается.
Всю дорогу до дворца я тереблю прут, готовый к тому, что он понадобится мне в любой момент. Карета покачивается, убаюкивает. Ничего не происходит. Впору поверить в благословение богов, только я уж точно знаю, что это не оно. Заманчиво, однако, будь это благословением, волна боли не начала бы подниматься второй раз. Поэтому я жду. И гадаю, что случится раньше: боль всё-таки придёт или процессия доберётся до моего дворца. Карета движется медленно, ведь паланкин несут люди, да и гости в своих экипажах следуют за нами, вырываться вперёд нельзя.
Плавный ход нарушается, карета останавливается, и снаружи раздаётся голос управляющего:
– Ваше высочество, с возвращением!
Я прислушиваюсь к себе. Затишье беспокоит, но я никак не могу повлиять на ситуацию. Я прячу прут обратно во внутренний карман и приказываю открыть дверцу. Когда я спускаюсь на мостовую, гости уже выходят из своих экипажей и окружают паланкин.
– Моя супруга, мы прибыли.
Нишаль отвечает с небольшой заминкой. Прячет корзину?
– Да.
Я откидываю полог, протягиваю руку и помогаю Нишаль спуститься.
– Сто сыновей и сто дочерей супругам! – выкрикивают гости, и забрасывают нас лепестками цветов.
Под звуки музыки я подвожу Нишаль ко входу, и мы разворачиваемся к гостям. Я благодарю за поздравления и приглашаю гостей в большой приёмный зал. Нишаль молчит, сегодня ей говорить не положено, но стоит она рядом со мной, как полноправная хозяйка.
Я провожу Нишаль в дом, гостей перехватывает Лавин Енц. Хенран на подхвате. Можно не сомневаться, что приём будет начат безупречно. А у меня… Приступ должен накрыть вот-вот, но почему-то ничего не происходит, и это нервирует. Я веду Нишаль по коридорам и, стараясь отвлечься от неприятных мыслей, гадаю, нарушит ли Нишаль традицию и снимет капюшон или не станет. Не стала. Нишаль кажется подозрительно притихшей.
