Бланш беспокоилась, что Клод слишком много работает, что он курит и постоянно суетится вокруг нее. Ей не нравилось, что мужа оттесняют в сторону, что современному «Ритцу» не нужен прежний директор с его старомодными привычками. Он в свою очередь беспокоился о том, что жена пьет, что ее мучают головные боли, а внезапные приступы агрессии или, наоборот, глухого отчаяния с годами случаются все чаще. Иногда она кричала по-немецки, непристойно ругалась, плевалась через перила парадной лестницы. А потом целыми днями лежала в постели, не в силах проглотить хотя бы ложку супа, не вынося дневного света.
Тогда Клод впадал в отчаяние; он не мог смириться с тем, что не в состоянии изгнать демонов прошлого, спасти от них жену. «Я должен помочь ей, – шептал он так тихо, что только мы с Робертом могли расслышать (впрочем, больше никто и не прислушивался к его словам). – Я должен обеспечить ее безопасность, я должен защитить ее».
О, Клод…
Так страшно видеть, как страдает любимый человек – вынести это тяжелее, чем собственную боль. Любовь – это отчаяние, любовь – это восторг. Любовь – это страх, любовь – это надежда. Любовь – это милосердие. Любовь – это гнев.
Когда Клод официально (и очень неохотно) удалился от дел, ему вручили серебряный поднос с выгравированными годами службы. Помахав на прощание рукой, Клод и Бланш Аузелло вышли из дверей «Ритца». Они обещали скоро вернуться, чтобы выпить чаю или, может быть, пообедать. Но, увы, не сдержали слово.
Потому что всего через несколько дней Бланш умерла.
И Клод тоже.
Наверное, это был несчастный случай. Просто трагическая случайность. Все так говорят. Невозможно себе представить, чтобы Клод Аузелло причинил боль жене, которая столько пережила во время войны. Должно быть, он чистил свой пистолет и тот случайно выстрелил. Конечно, только отчаяние от того, что он потерял Бланш, заставило Клода обратить оружие против самого себя… Услышав эти новости, все поплакали, помолились, подняли бокалы в память о чете Аузелло из «Ритца», а потом продолжили заниматься своими делами. Делами живых.
Скоро Клод и Бланш канут в небытие. Никто не хочет вспоминать военные годы; из уст в уста передается только забавная история о том, как Хемингуэй освободил «Ритц» от нацистов (хотя мы знаем, что он этого не делал). Никто не будет рассказывать о жизни французского отельера и его жены-американки (точнее, еврейки) и о том, как они спасли «Ритц» на Вандомской площади.
Но я хочу рассказать их историю. Она мне нравится; это прекрасная история, хотя ее конец до сих пор вызывает у меня много вопросов.
Когда Клод укладывал свою измученную жену в постель той ночью, о чем он думал?
Когда Клод смотрел, как она погружается в удивительно спокойный сон, еще не терзаемая своими вечными спутниками-кошмарами, вспоминал ли он, как увидел Бланш впервые?
Когда он потянулся за пистолетом – тем самым, сохраненным с военных времен, – неужели он просто хотел избавить ее от страданий? Или это усталость заставила его положить подушку на голову Бланш и спустить курок? Или эгоизм, нежелание заботиться о ней? Боль и страх от того, что на его глазах жена спускается туда, куда он не может последовать за ней?
А может, это была любовь?
Думаю, ложась спать, Бланш догадывалась, что ее ждет. Она знала, что собирается сделать ее муж – ее отчаявшийся, лишенный «Ритца», чувства собственного достоинства, самой жизни муж. И она позволила ему сделать это. Ведь, в конце концов, Бланш всегда умела спасать.
Чья любовь была сильнее в ту ночь – Клода или Бланш? Или это их взаимная любовь, выкованная войной и болью, помогла руке Клода не дрогнуть и навечно связала супругов?
Я рассказала их историю.
Решение за вами.
Ранним утром 29 мая 1969 года сосед Аузелло по авеню Монтень услышал странный звук; он решил, что где-то лопнула автомобильная шина. Три часа спустя звук раздался снова. Потом к Аузелло пришла горничная, чтобы приготовить завтрак.
Когда она вошла в спальню, то обнаружила Бланш в постели; ее застрелили. Клод с пистолетом в руке и смертельной раной в голове лежал на полу.
Прошло двадцать девять лет с тех пор, как нацисты появились в «Ритце».
От автора
Когда я задумываю новый роман, то хочу очень многого. Мне нужен неотразимый главный герой. Интригующий, но малоизвестный исторический факт. Неповторимая обстановка, которая не менее важна, чем персонажи. Все это вдохновляет меня на написание книг. Но иногда я сталкиваюсь с тем, что называю «большой сочной жирной историей». И это как раз то, что лежит в основе «Госпожи отеля „Ритц“».
Я узнала о Бланш и Клоде Аузелло из книги «Отель на Вандомской площади» Тилара Ж. Маццео. В ней рассматривается роль «Ритца» во время немецкой оккупации, приводятся исторические факты, о которых я ничего не знала (см. список пожеланий выше). Воссоздается удивительная обстановка, которая сама по себе могла бы стать персонажем романа (см. выше).
А главное, на страницах книги Маццео я нашла сочную жирную историю с множеством пробелов.
Маццео познакомил меня с биографией Аузелло и их деятельностью во время войны. Но Клод и Бланш не могли занять центральное место в его исследовании; их жизнь была лишь одним из сотен набросков, воссоздающих облик отеля «Ритц». Я чувствовала, что передо мной роман, который хочет, чтобы его написали. И действительно, когда я стала искать дополнительную информацию о Бланш и Клоде, то везде натыкалась на один и тот же вопрос: почему никто не написал роман об этой паре?
Как я могла устоять?
Почти все мои предыдущие романы посвящены людям, о которых известно очень много. Конечно, об Энн Морроу Линдберг, Трумене Капоте, Мэри Пикфорд писали и до меня. С Бланш и Клодом все иначе. Мы даже не знаем точной даты их рождения. Кроме книги, о которой я упоминала выше, есть небольшая биография Бланш под названием «Королева „Ритца“», написанная ее племянником Сэмюэлем Марксом. Эта книга вызывает разочарование, хоть и состоит из интервью, которые Бланш давала Марксу после войны. Парадоксальным образом биография почти ничего не говорит о характере Бланш и ее браке (есть лишь упоминания о ссорах с Клодом и его любовницах). О подвигах, совершенных во время войны, Бланш говорит вскользь, поверхностно и неохотно. У нее прекрасное чувство юмора, которое проявляется даже в рассказе о заключении и пытках. Но в остальном Бланш Рубинштейн остается для читателя загадкой.
Есть еще одна книга, «Парижский „Ритц“» Стивена Уоттса; в нее вошло несколько интервью с Клодом (книга была написана в 1963 году). Когда директора отеля расспрашивают о том, что там происходило во время войны, или о его собственном героическом участии в деятельности Сопротивления, Клод отмалчивается. И это, мягко говоря, расстраивает.
Поэтому «Госпожа отеля „Ритц“» больше, чем любой другой из моих романов, вдохновлена историей реальных людей, а не основана на ней. Зная ничтожно мало (например, имена Джали и Лили несколько раз упоминаются в связи с Бланш Аузелло, но я так и не смогла выяснить хоть что-нибудь об этих людях), я дала свободу своему воображению.
