А потом следует вопрос, слышать который мне совсем не хочется. Даже узнав в далёкие восемнадцать, что на моём лобке завелись "маленькие друзья", я не стушевалась так сильно, как сейчас:
— А сколько тебе?
Ну вот что я ему должна ответить?
"Мне почти как тебе, только на одиннадцать лет больше?"
Или что когда тебе перерезали пуповину, я уже училась курить за гаражами?
— Двадцать шесть… Пять. Двадцать пять.
Ну, а что? Никто и никогда не даёт мне мой возраст.
Уголки его губ едва заметно взмывают вверх.
— Я так примерно и думал, — он делает последнюю затяжку и тушит окурок в девственно чистой пепельнице.
По шкале идиотских ситуаций эта тянет на все девять баллов. Я везу домой парня, который ещё три года назад бегал в школу с ранцем, флиртую с ним, сбрасываю пяток ненужных лет и встроенным глазомером оцениваю размер его пениса. Молодец, Наташа, ты на правильном пути грехопадения.
А то, что в одном из пакетов лежит купленный только что крем от первых мимических морщин, всего лишь досадное недоразумение.
Снова бросаю на Кая беглый взгляд и хочу выть от несправедливости. Он выглядит старше! Он молод для меня, но он не сопливый тинейджер! Да, ещё не мужчина, но уже далеко не юнец.
Не бывает у юнцов таких развитых бицепсов и такого опытного взгляда! Его взгляд… он слишком осмысленный, слишком умный. Словно он прожил жизнь и даже немного от неё устал.
А может, он меня обманул? Этакий парень-кокетка, решивший не открывать свой истинный возраст.
Нет, однозначно здесь что-то не чисто. Он врёт.
— Ты замужем? — спрашивает он, сцепляя в замок длинные пальцы.
Я уже говорила о своей фантазии, связанной с ними? Добавьте туда ещё две.
— Нет, — и зачем-то добавляю: — и не была.
— А как зовут твоего сына? — его следующий вопрос, и внутри меня всё холодеет от ужаса.
Откуда… Откуда он, мать твою, узнал, что у меня есть сын? Откуда?!
От шока едва не забываю притормозить на красном и давлю на тормоз в опасной близости от впереди стоящего БМВ. Сзади раздаётся возмущённый гудок.
— Я просто увидел среди покупок подгузники для мальчиков и крошечные носочки с трансформерами, — с улыбкой добавляет он, и я снова начинаю дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Во-от, ты делаешь успехи.
Совсем мозг поплыл.
— Его зовут Миша… Его отец… мы не были расписаны.
Ну и вот зачем я сказала до этого, что никогда не была замужем? Шкала идиотских ситуаций прыгает до цифры десять и мигает предупредительным красным. Всё, дальше уже некуда. Тупик.
— Здорово, дети — это прекрасно. Всегда мечтал о маленьком брате.
О, Боги. Молод, сексуален и любит детей? Может, ещё не поздно свернуть в сторону дома и украсть его себе? Будет ли это считаться киднеппингом? Если что, всегда можно сказать, что я решила его усыновить.
— Кто знает, может, твоя мечта ещё осуществится, — отвлекаюсь от дороги и улыбаюсь своему спутнику, только ему, по-моему, не слишком весело.
Густые тёмные брови складываются тревожным домиком. Уголки губ ползут вниз.
Они идеальны. Его губы. Если бы я была поэтом, я бы написала о них оду. Но я просто Наташа и скажу так — я хочу его рот.
Господи, ну вот опять… Сколько уже можно в самом-то деле!
— Ну, я так понимаю, твоя мама ещё должна быть молодой женщиной, сейчас рожают и в сорок, и даже в пятьдесят. Так что, вполне возможно…
— Нет, уже невозможно, — отрезает Кай, и лицо его разительно меняется. Взгляд становится холодным, а живописные губы сжимаются в тонкую линию.
Всё ясно. Я ляпнула что-то не то. Как всегда. Всё, пришло время это заканчивать. Пофантазировала, пора и честь знать.
— За поворотом Багряный Лог, я высажу тебя здесь, на остановке. Ты не против?
— Давай уже доедем до места, хорошо? — он снова улыбается, но уже как-то совсем иначе, не так, как раньше, а потом тянет к моему лицу руку.
Ошарашенно подаюсь назад и едва не виляю со своей полосы. Первая мысль — он хочет меня ударить…
… но он лишь убирает растрёпанные от ветра пряди.
Есть такое выражение — прошило разрядом тока. Так вот: через меня прошли три тысячи вольт, я вспыхнула и осыпалась горсткой пепла. Хотя в одном месте, где-то в районе трусов, всё ещё теплится пламя.
— Хорошо, к тому же, тут недалеко, — лепечу и безуспешно пытаюсь смочить сухие губы сухим языком.
Это определённо самая странная реакция на мужчину в моей жизни. Пардон: на молодого парня. И неважно, что у него размер ноги сорок шесть, и весит он чистых девяносто килограмм упругости и похоти — он слишком молод. Точка! У нас разница одиннадцать лет. Точка!
Я завяжу сиськи морским узлом любой тридцатиоднолетней тётке, если она только попробует посмотреть в будущем на ширинку моего двадцатилетнего сына так, как смотрела я на ширинку Кая!
Да, он совершеннолетний и явно не ранимый цветочек. Он смотрит так, словно уже отымел меня во всех немыслимых позах и лежит курит, но он молод, он готов трахать всё, что движется, а мне тридцать один, я мать, и я обязана быть умнее.
Но тело до сих пор потряхивает, и дыхание никак не войдёт в нужный ритм…
Де-юре: я хочу его. Де-факто: перебьюсь.
Приеду домой, выпью бокал вина, может, расслаблюсь как следует в ванной, и отпустит. А завтра отпуск — солнце, текила, пальмы… Надо там себе кого-то подцепить. Определённо. Главное, не гонорею.
Почти полгода без секса превратили меня в латентную нимфоманку — дикий ужас. При чём превратили одномоментно. Кому сказать — не поверят.
Наконец-то Багряный Лог, но вопреки поэтичному названию выглядит улица удручающе: старенькие хрущёвки, раздолбанная детская площадка со ржавой горкой-ракетой и сломанной каруселью. Здесь можно делать всё, что угодно: колоться, приходить сюда умирать, но только не играть детям. Да как здесь вообще можно жить…
И только сейчас я понимаю, что неуловимо смутило меня, когда он только назвал адрес. Это убогость района. Что делать парню, у которого джинсы — настоящие "Армани", в этом клоповнике?
