О, как же долго я об этом мечтала!
Кай никак не отреагировал на удар — только повернул голову и застыл, не скрывая расплывающуюся улыбку.
— Истеричка.
Истеричка? Истеричка?!! Я покажу тебе, щенок, как ведут себя истерички!
Толкаю его в грудь, и он, смеясь, подаётся назад, цепляясь руками за воздух. Я подбегаю к нему и молочу кулаками куда ни попадя: по его плечам, голове, животу, из моего рта льётся ужасная брань портовой шлюхи, но я не могу остановиться, вымещая всю накопившуюся ярость. Он практически не защищается — только прикрывает лицо ладонями и смеётся. Смеётся, словно всё это — забавная игра.
Я слишком слабая — ему даже не больно. Для него мои удары не сильнее обстрела яблоками соседскими пацанами. А вот мне больно — кажется, я даже вывихнула плечо, замахиваясь для очередной оплеухи.
— Ты, — удар, — не имеешь, — удар, — никакого… морального… права, — (по печени — отлично!), — держать меня на привязи. Рабство отменили ещё в девятнадцатом веке.
— А точнее — в восемнадцатом.
— Несчастный ботаник! Да ты повёрнутый! Чёртов психопат!
Я выдохлась — кулаки горят, плечо ноет, а он по-прежнему улыбается, словно только что посетил интереснейший аттракцион.
Бросаю бесполезную затею и, подбежав к входной двери, дёргаю лихорадочно за ручку.
— Теперь ты понимаешь, зачем нужна эта мера с наручником — ты же весь дом разнесёшь, — доносится за спиной.
— Выпусти меня! Выпусти! Вы-пус-ти ме-ня!!! — пинаю несчастную дверь, словно это она источник всех моих бед. Тёплые руки мягко обвивают мою талию и тянут назад, и мне ничего не остаётся, как обессиленно повиснуть у него на предплечье, словно набитая соломой тряпичная кукла.
Моя ярость иссякла. Я морально и физически истощена. Я до чёртиков устала с ним бороться.
— Прими душ, а я пока принесу тебе поесть, — спокойно произносит он, словно не было только что никакой истерики.
Выбираюсь из кольца его рук и застёгиваю расстегнувшиеся в порыве бешенства пуговицы блузки.
— Мне не во что переодеться.
— Комод полон вещей — они твои.
— Они не мои. Я хочу свои вещи, — шиплю сквозь зубы, понимая, что напрасно трачу нервы.
— Они и есть твои, — нажимает он. — Я купил их специально для тебя.
Тяну на себя ручку ящика комода, маленький псих не лжет — ящик полон тряпок. Хороших, очень дорогих качественных тряпок. Много белья: ажурные трусики, бюстгальтеры, корсеты, подтяжки — занимают чуть ли не треть пространства. Всё аккуратно сложено, с бирками знаменитых дизайнеров. Некоторые комплекты крайне провокационные.
А наш мальчик не промах. Не удивлюсь, что если копну глубже, найду кляп и кожаную плётку.
— Мне нравятся вот эти — чёрные, — он поддевает пальцем невесомое кружево трусиков и вытягивает из ящика, удерживая их на уровне моих глаз. — Я хочу увидеть тебя в них. Или лучше без.
— Размечтался. Сходи передёрни, и фантазия поутихнет, — резко закрываю ящик, едва не придавив его руку.
Он широко улыбается и прячет бельё в карман моего пиджака.
— На случай, если всё-таки передумаешь.
Чёрта с два я передумаю! Ни за что не пойду у него на поводу!
Да, мне неприятно находиться вторые сутки в не самой удобной офисной одежде, но в ней я хотя бы чувствую, что ещё имею своё мнение.
Намеренно громко захлопываю за собой дверь ванной и безрадостно отмечаю, что изнутри запереться нельзя. То есть он может нагрянуть ко мне в любой удобный для него момент. И скорее всего так и сделает. Чтобы доказать своё превосходство и унизить меня. Но выбирать не приходится — быстро посещаю туалет, пью прямо из-под крана, и только после этого раздеваюсь догола и ложусь в пустую ванну. Ледяной чугун неприятно остужает разгорячённое недавней истерикой тело и немного отрезвляет.
Открываю резной вентиль, подставляя ступни под тёплую струю воды. Кто бы мог подумать, что такое обычное механическое действие как помыться может доставлять столько удовольствия. В моём скудном списке развлечений из плевать в потолок и поливать на чём свет стоит малолетнего психопата, ванна — лучшее времяпрепровождение.
Вода с грохотом набирается всё выше, оставляя открытыми колени и грудь, сердцебиение становится ровнее, а мысли упорядоченнее.
Пошли уже вторые сутки, а я до сих пор даже на шаг не приблизилась к разгадке своего здесь нахождения, зато успела вдоволь нарыдаться, побить его, осипнуть от криков и увидеть один эротический сон.
Воспоминание о последнем против воли перетекло в тело лёгкой истомой.
Отрицать бессмысленно — Кай привлекает меня как мужчина. Я его не понимаю, опасаюсь, я на него дико злюсь, но телу всё равно, тело живёт своей жизнью, и это неимоверно раздражает. Я должна ненавидеть его, обязана! И когда его нет, я даже будто бы начинаю пропитываться этой ненавистью, но стоит ему только прийти, улыбнуться, дотронуться — я тут же сбиваюсь с ориентиров. За всю мою жизнь подобная реакция на мужчину у меня впервые. Да что говорить, за последние сутки со мной много чего произошло в первый раз.
Вода набралась уже до самых краёв, ещё чуть-чуть — и польётся на пол. Закрываю вентиль и слышу за стеной позвякивание осколков. Наверное, Кай убирает последствия моего утреннего взбрыка. Странный он, конечно — другой бы за подобные выходки мог влепить пощёчину, а он только лишь рассмеялся. Я разбросала косметику, я его побила, я спрятала вилку, чтобы попытаться его убить… Почему после всего этого я ещё жива? Почему он всё терпит?
Где-то у самой двери отчётливо скрипнула половица, и я даже перестала дышать; прикрыв голую грудь скрещенными руками, не отрываясь гипнотизирую дверную ручку.
Так тихо. Тишину нарушают лишь падающие с волос капли воды и грохот биения сердца.
А если он сейчас войдёт?..
Голая женщина всегда уязвима, а голая женщина с не самым идеальным после родов телом уязвима вдвойне.
Хотя какая мне разница, понравится ему моё тело или нет?
Ты здесь не для того, Наташа, чтобы соблазнять и трахаться, ты здесь по воле психически нестабильного мальчишки с энциклопедией вместо мозгов. Помни об этом и заставь свою вагину заткнуться!
Позолоченная латунная ручка медленно поползла вниз, а дойдя где-то до середины, остановилась, словно тот, кто стоит по ту сторону двери, сомневается.
Я замираю. Я не хочу, чтобы он заходил.
При мысли о том, что молодой красивый парень зайдёт сейчас сюда и захочет разделить со мной водные процедуры, между ног стало слишком горячо.
Это какое-то проклятие! За что мне всё это? Почему? Почему мой похититель так хорош?
И действительно ли я так сильно не хочу, чтобы он входил?..
