Лайме оказалось достаточно одного взгляда, чтобы понять – за
последнее можно было не беспокоиться.
Высоко над землей, где-то в районе фонаря, гордо реял
Афиноген Беседкин. Крепко обняв руками и ногами столб, взъерошенный, с
оттопыренными ушами, он напоминал коалу, которая среди
отвратительно-бесполезной березовой рощи неожиданно обнаружила любимый
эвкалипт, и теперь никакие силы земли и неба были не в состоянии разлучить их.
Лайма разглядела, что Беседкин действительно обмотан
разноцветными проводами.
– Можете подойти поближе, – напутствовал ее
полковник. – Поговорите с ним, спросите, чего он хочет. И соглашайтесь на
все.
– Так я же знаю, чего он хочет, – почему-то
шепотом возразила Лайма. – А сама я этого не хочу!
– Не спорьте. Нам главное – снять его живым со столба.
И чтобы он нас не взорвал ненароком.
Лайму пропустили через оцепление, и она подошла почти
вплотную к серой, уходящей ввысь свече.
– Афиноген! – прокричала она. – Беседкин! Это
я, Лайма. Ты хотел меня видеть, я пришла.
Это были ее последние слова. В том смысле, что ничего больше
она сказать не успела.
Беседкин глянул вниз, на любимую. Видимо, потрясение от
увиденного было столь сильным, что он непроизвольно разжал руки. Или они у него
онемели, и когда он шевельнулся, мышцы просто отказали, и все. В тот же миг
Беседкин с душераздирающим криком рухнул вниз.
К счастью, сноровистые ребята в форме, предполагавшие
подобное развитие событий, сумели ловко подхватить опутанное проводами тело.
После чего Афиноген был переправлен в уже знакомый штабной автобус. Пока
Беседкина со всеми предосторожностями несли по двору, он успел прокричать:
– Посмотри, во что он тебя превратил! Я бы никогда
такого не допустил!
Увидев курившего неподалеку Вячеслава Петровича, Лайма
подошла к нему:
– Что я теперь должна делать?
– Ничего, – равнодушно пожал плечами
полковник. – Сейчас мы быстренько все выясним, думаю, никакого тротила тут
нет. И спокойно выходите замуж.
– Замуж? – почему-то удивилась Лайма.
– Замуж, – подтвердил полковник. – Вы же за
этим сюда приехали?
– В общем, да.
– Ну, вот. А что касается этого дела… Если потребуется,
вызовем вас в качестве свидетеля, ваши данные у меня есть.
– А с Беседкиным что будет? Его посадят?
– Не факт. Может, он спятил, тогда лечиться будет.
Лайма побрела туда, где ее ждали жених, родственники и
друзья. Настроение было совершенно не праздничное, боле того – ее терзали
дурные предчувствия.
«Что это я расклеилась совсем? Соберись, сосредоточься, думай
о хорошем, – приказала она себе. – Ты чуть не разругалась с
человеком, которого выбрала в спутники жизни. Немедленно пойди и исправь
положение».
Весть о благополучном завершении антитеррористической акции
мгновенно распространилась среди окружающих. Причем неизвестно откуда женихам,
невестам и сопровождающим их лицам стали известны мельчайшие подробности
происшествия. К Лайме подходили незнакомые люди, поздравляли, сочувствовали,
утешали, подбадривали. Один парень в роскошном черном костюме вообще заявил:
– Вот моя визитка. Когда вашего Корзинкина выпустят,
пусть позвонит – за мной поляна, он мне жизнь спас.
– Беседкина, – машинально поправила Лайма. –
В каком смысле – спас?
– Да я не был уверен, что мне эта женитьба нужна.
Сомневался. А тут – дополнительное время на раздумья появилось. И я вдруг
подумал – на фига я сюда приехал? Спасибо вам и парню вашему. Обязательно пусть
звонит!
Совершенно обалдевшая Лайма почти автоматически продвигалась
вперед, разыскивая своих. Наконец она заметила знакомый автомобиль, Веру,
Бориса. Увидела Травина, который стоял и сосредоточенно слушал какого-то типа в
сером костюме. Ростом тип был значительно ниже Андрея, однако тот смотрел на
него как-то уж слишком… подобострастно, что ли.
Тип показался Лайме смутно знакомым. Подойдя поближе, она
вдруг заметила, как солнце блеснуло в его очках, и – о, ужас! – узнала
своего утреннего похитителя. Он разговаривал с Травиным!
О чем он может разговаривать с Травиным? Неужели ведомство
решило ее рассекретить? Они не должны были этого делать! Андрей не простит ей
обмана и умалчивания. Лайма бросилась вперед и подскочила к очкастому.
– Лайма Скалбе, – официальным тоном сказал он,
едва повернув голову в ее сторону. – Вы едете со мной. Отставить
разговоры. Дела государственной важности.
Лайма открыла было рот, чтобы возмутиться, но потом
посмотрела на Андрея и только щелкнула зубами как собака, упустившая бабочку. У
ее жениха был покорный вид.
– Невероятно! – воскликнула она, радуясь, что
бабушку и тетю Розу увезли в ресторан и что они не видят этой сцены. – И
ты вот так просто меня отпустишь, тогда как до нашей свадьбы остались считанные
минуты?!
– Дорогая, не надо бузить, – сказал Травин и
похлопал невесту по плечу, как товарища по партии. – За тобой приехали
ответственные лица, все очень серьезно, я не могу вмешиваться в ход событий.
– Можно потребовать у милиции, – неожиданно
встряла Вера, – чтобы вас расписали без очереди. В конце концов, Лайма –
пострадавшая сторона!
У подружки невесты от волнения побелел нос. Она и сама не
верила в то, что это будет наилучшим выходом.
– Но Лайма вряд ли захочет выходить замуж в
спешке, – возразил Травин, покосившись на очкастого. Тот стоял, как
мраморная статуя, и смотрел в пуговицу на его смокинге. – Кроме того, даже
если мы сейчас поженимся, сразу же и расстанемся. Какой в этом смысл?
– То есть когда я осталась без платья, без фаты, без
обуви, без прически, ты готов был тащить меня под венец. Но стоило только
появиться настоящему препятствию, как ты немедленно пошел на попятный.
– Я не пошел на попятный, – злобно бросил
Травин. – Я буду хранить кольца столько, сколько потребуется.
– Решай, Андрей: или сейчас – или никогда!
– Перестань дурить, – рассердился он и раздул
ноздри. – Ты выставляешь меня посмешищем в глазах окружающих.
– Ах, так! – воскликнула оскорбленная
Лайма. – Да я лучше выйду замуж за Беседкина, чем за тебя. Ты… – Она
задохнулась от возмущения. – Обидчивый, злопамятный и трусливый сукин сын!
Ты готов драться на кулаках с незнакомыми мужиками, потому что ты это умеешь и
любишь! Но как только запахло жареным, ты поджал хвост!
– Ты меня обманула! Ты сказала, что работаешь в
независимом центре культуры. А сама…
– Достаточно, – холодно сказал очкастый, и Травин
мгновенно прикусил язык. – Лайма, машина ждет.
Незадачливая невеста поцеловала пунцовую Веру в щеку,
помахала рукой обалдевшим гостям и, гордо задрав подбородок, отправилась к
низкому автомобилю с затемненными стеклами. Перед тем как сесть в машину, она в
последний раз посмотрела на Травина. И это был взгляд не слабой женщины, а
командира группы «У» – решительного и не знающего сомнений.
