— Это пока, — ледяным тоном ответил Кайл. — Тебе, в любом случае, ничего не светит.
— Ну это мы еще посмотрим, — с лукавой улыбкой пожал плечами Брэндон, чем еще больше раздразнил собеседника. Скула на лице Холдена дернулась, а кулаки начали сжиматься. Хлоя заметила это первой.
— Умоляю, давайте вы не будете выяснять отношения здесь. Потом не оберешься болтовни.
— Как скажешь, — не сразу, но все же кивнул Кайл, ослабив стиснутые пальцы. — Хотя мне, в общем-то, все равно, — он быстро обернулся через плечо к Руби. — Я сам ее отвезу, — и бесцеремонно сгрудив в охапку Джонсон так, что та потеряла все связи с землей, повлек к парковке.
— Совсем сдурел? Отпусти, — болтая ногами по воздуху и пытаясь вырваться, завопила она. — Чего ты вечно меня таскаешь? Я тебе кто, плюшевый заяц?
— Нет, плюшевая киса, — спокойно ответил тот. Кажется, любые ее попытки освободиться он едва замечал. Извернувшись, Хлоя даже куснула его за плечо, на что получила сердитый рык. — Будешь сопротивляться, свяжу. У меня в машине как раз валяется скотч, — Джонсон мигом присмирела. Что-то подсказывало, что воспользоваться им он и правда может.
— До встречи, Хлоя, — донесся до них смех Брэндона. Парень явно забавлялся, чего нельзя сказать о Кайле. У того даже зубы заскрипели от злости.
Джонсон доволокли до кабриолета и усадили на переднее сидение, обездвижив ремнем безопасности. Меньше чем через минуту они уже покинули пределы школы. Машина рыскала, дергалась на поворотах и порой вообще не сбавляла хода на светофорах, за что чуть не влетела в велосипедиста.
— Да осторожней ты! — не удержавшись, воскликнула Хлоя. После воскресной прогулки она прекрасно помнила, что при желании Кайл умел водить осторожно, а тут играет в камикадзе. — Себя решил угробить и меня заодно?
Тот не ответил, но машина присмирела. Видимо водитель взял себя в руки и до самого дома Хлои вел значительно спокойней. Но молча. За дорогу они больше не сказали друг другу ни слова, хотя у Джонсон так и рвался наружу поток нецензурной брани.
Что он опять устроил? Что за идиотская привычка не спрашивая разрешения волочь ее куда-то? И решать за нее! Спросил бы, а домой ли она едет? Может у нее планы какие? Да более того, сумка с вещами и телефоном осталась в машине Руби! Она сама же закинула ее туда после уроков.
Автомобиль тормознул у обросшего зеленью забора. Приехали. Кайл все так же молчал, барабаня пальцами по рулю и не поворачиваясь к ней. Посчитав это прощанием, Хлоя отстегнула ремень и потянулась к ручке двери.
— Увижу этого сопляка с тобой еще раз, отправлю в больницу, — сквозь зубы процедил парень.
Ну это уже перебор! Джонсон в ярости обернулась.
— Да сколько можно? Хватит командовать! Я тебе ничего не должна. И не обязана отчитываться. Захочу, буду встречаться с кем угодно, ясно? Надоело уже, честное слово. Чувствую себя…
Из нее вырвался изумленный выдох — это Кайл подался вперед и, обняв ее за лицо, требовательно поцеловал, железной хваткой предотвращая попытки сопротивления. Непросто требовательно, даже слегка… озлоблено. Только вот озлобленность конкретно к ней не имела никакого отношения, это чувствовалось особенно остро. А вот нежность…
Хлоя оторопела, не отвечая, но и не противясь. Просто застыла с широко распахнутыми глазами, пробуя на вкус новые ощущения. Кто ж знал, что эти вечно надсмехающиеся губы окажутся такими ласковыми, теплыми… и чуть-чуть шершавыми? Даже хотелось попридержать их… когда они оборвали поцелуй.
— Увижу его рядом с тобой, отправлю в больницу, — не отстраняясь, совсем тихо повторил Холден, обдавая ее горячим дыханием. — Ты моя.
Джонсон чувствовала, что снова заливается краской. Что же это такое, вечно он ее обезоруживает своими поступками. И словами…
— Встретимся на празднике, — легкий прощальный поцелуй и вот уже Кайл выпрямился на водительском сидении, разглядывая стрелки на приборной панели. Не смотрит больше на нее. Почему? Не пытаясь это понять, Хлоя вывалилась из машины и на ватных ногах поплелась к дому.
Тело не то, что не слушалось — стало чем-то посторонним. Внутри все сжималось: то ли от восторга, то ли от непонимания. Губы пульсировали, в голове путалось. Она уже и раньше, конечно, целовалось, да и не только, но такой ступор прежде не испытывала. Отыскав запасной ключ под ковриком, отгородившись от улицы закрытой дверью и без сил съехав по ней спиной, Хлоя подтянула коленки и устало уронила на них голову. Вот дела-то…
День восемнадцатый (пятница)
Семнадцатого марта ежегодно отмечается День Святого Патрика. В Брисбене, да и не только в нем, но и во многих других странах, он сопровождается красочным парадом, знаменующим завершение недельного фестиваля Ирландской культуры. Сами торжества длились три дня, а в этом году они еще и очень удачно совпали с выходными. Так что ничего удивительного, что на улицах возросло число прохожих в майках регбийной сборной Ирландии, из подворотен доносились звуки волынки, а в магазинах с руками и ногами разбирались запасы эля.
В школах же по этому случаю устраивались обычные танцы. Ну, не совсем обычные. Условно тематические. Во всяком случае, ученикам, даже не имеющим никакого отношения к ирландским корням, следовало приходить наряженными во что-то зеленное. Ну или непременно иметь атрибут этого цвета. Вот и Хлоя сидела на постели, с сомнением рассматривая красивое приталенное платье изумрудной окраски с вшитыми в него серебристыми нитями.
Нет, платье действительно было очень красивое. Привезенное из штатов. С юбкой чуть выше колена, открытой спиной, но закрытыми плечами и рукавами три четверти — оно отлично сидело на ней, та это знала, но сомнения не уходили. Сомнения даже не по поводу наряда, а стоило ли ей идти на танцы. После вчерашнего она немного побаивалась встречаться с Кайлом.
— Ого, можно я его сегодня надену? — Руби, копошащаяся в шкафу подруги, выудила серебристое обтягивающее платье, сплошь украшенное блестящими поедками.
— Оно же не зеленое, — заметила Хлоя.
— Ничего. Я как раз прихватила зеленые туфли. И у меня есть сережки с клевером. Можно, можно, можно? У нас же с тобой один размер.
— Можешь вообще забрать, — благосклонно махнула рукой Джонсон. — Не помню зачем покупала, но я его точно не рискну одеть. Оно короче даже моих принципов.
