От напряжения на лбу и на спине выступил пот. Все внимание было сконцентрировано на следующем шаге. Больше в этот момент он ни о чем не думал.
За плечами оказалась большая часть трюма, но пока Егор никого не обнаружил.
Вдруг заскрежетал металл, словно открылась какая-то дверь, и что-то громко ударилось. Егор замер, как взведенная пружина, в любой момент готовый развернуться, присесть, отпрыгнуть в сторону, выстрелить. Прислушался, но снова было тихо.
«Играешь в кошки-мышки, сволочь, — догадался он. — Значит, где-то рядом.»
Снова раздался стук. Он шел с той стороны, откуда пришел Егор. Обернувшись, Шувалов замер, напряженно вглядываясь в полумрак, но ничего, кроме высокой переборки, металлических лестниц, площадок и плотно закрытых дверей, не видел.
— Стой на месте, — раздался голос, и Егор узнал Гарика. — У меня в руках снайперская винтовка. Ты под прицелом. Опусти пушку и подними руки.
Егор не шелохнулся. Он никак не мог понять, откуда шел голос. Почему-то казалось, что он доносился из-под потолка. Но там никого не было.
Грянул выстрел. Трюм огласился оглушительным грохотом, словно взлетел на воздух целый пороховой склад. Пуля просвистела совсем рядом и, ударившись в контейнер позади, проделала в нем дыру.
— Я не шучу, — повторил Гарик. — Следующую пулю всажу тебе между глаз.
Ничего не оставалось, как повиноваться. Егор понял, что проиграл. Его заманили в ловушку.
— Я не убью тебя сейчас, — заявил Гарик. — Это будет слишком просто. Я хочу тебя помучить, хочу, чтобы тебе стало по-настоящему страшно, чтобы ты прочувствовал свою беспомощность и обреченность. Иди вперед и поднимайся по лестнице.
Егор сделал, как ему приказали. Он поднялся по металлической лестнице на второй, а затем на третий уровень и очутился на узкой, шириной не больше метра, площадке. Слева находилась стена, справа — пропасть.
И тут он услышал шаги, а затем увидел, как по лестнице, ведущей с самого верхнего, четвертого, уровня, спускается Гарик. В руках у него была снайперская винтовка.
«Вот она, моя смерть, — внутри все сжалось. — Никогда не думал, что все кончится так глупо и бездарно.»
Но Гарик не собирался его убивать.
— Винтовка мне не нужна, чтобы покончить с тобой, — с этими словами он бросил оружие вниз, и оно упало, звонко ударившись о стальной пол. — Ты — серьезный противник, и мне будет приятно разделаться с тобой по-мужски.
Не торопясь, словно предстояло заняться чем-то обыденным и привычным, он извлек из-под куртки нож и продемонстрировал его Шувалову.
— Вот оружие настоящих мужчин. А пистолеты, винтовки — это для трусов и слабаков. Когда убиваешь, нужно смотреть человеку в глаза. Ты должен чувствовать, как из него улетает душа, как тухнет взгляд. Как не все умеют ценить хорошее вино, так не все умеют наслаждаться смертью. Это удел лишь одиночек — настоящих гурманов, самых достойных.
— И ты считаешь себя достойным? — насмешливо спросил Егор.
Он понял, что человек, стоящий перед ним, болен. Болен психически. Черт возьми! Почему все члены банды, с кем доводилось иметь дело, оказывались со сдвигами, с какими-то заворотами. Шилов, Андрей, Гарик — все без исключения.
— Да, я умею ценить смерть.
— А мне больше нравится жизнь.
— По сути, это одно и то же. Они тесно связаны между собой.
— Может, для тебя, но не для меня, — возразил Егор.
— Вспомни, что ты чувствовал, когда убивал?
— Облегчение, что избавляю мир от падали.
— Значит, радость!
— Нет, что может быть в этом радостного?
Гарик сокрушенно замотал головой.
— Ты не понимаешь. Возможно, я в тебе ошибся.
— Ты болен, Гарик. Вы все больны! Вы — психи! Я рад, что с вами скоро покончат. Знаешь, за вами все время следили. Шилова схватят во время совершения сделки.
— А ты говоришь, что не такой, как я! — воскликнул Гарик. — Ради удовлетворения собственной жажды мести ты пожертвовал племянницей и братом. Они умрут в случае провала, ты знал об этом.
Глядя прямо в глаза бандиту, с неописуемым удовольствием Егор произнес:
— Тут ты ошибаешься, они не умрут. Их уже освободили. Ваши дружки в милиции передают ложные сообщения. Вас попросту дурачат.
Как приятно было смотреть на Гарика в этот момент! Лицо бандита посерело, а затем побагровело от злости. Глаза сверкали из-под сдвинутых бровей.
— Зря я сомневался, ты — достойный противник. Но все равно я тебя убью.
— Попробуй. — Егор вынул из ножен штык и занял оборонительную позицию.
Гарик усмехнулся и, поигрывая ножом, двинулся в атаку. Сделав отвлекающий выпад, он нанес несколько молниеносных ударов наотмашь. Стальное двадцатисантиметровое лезвие замелькало с невероятной быстротой. Егор отступил, выставив перед собой штык и даже не пытаясь парировать. Он не мог уследить за ножом.
Еще выпад со стороны Гарика — и на левом запястье Егора появился неглубокий, но длинный кровавый след: кожа была рассечена.
— Я разделаю тебя как поросенка, а затем зажарю, — ощерив редкие зубы, заявил Гарик.
— Боль и вид крови придали решительности. Егор смело бросился под очередной удар, парировал его лезвием штыка и тут же ударил ногой в бок. Бандит отлетел назад и растянулся на полу. Затем быстро вскочил на ноги. Хорошо. Уже намного лучше, — одобрительно кивнул он, приближаясь.
Неожиданно Гарик метнул нож. Это произошло так стремительно, что Егор даже не успел сообразить, что произошло. Лезвие угодило в правое бедро и вошло по самую рукоять. Адская боль пронзила тело, на какое-то время парализовав его.
Одним прыжком Гарик оказался возле Егора и ударом ботинка выбил из ослабевшей руки штык. В руках бандита зловеще сверкнула тонкая струна. «Удавка! — догадался Егор. — Проклятие, он собрался удавить меня!»
Сопротивление было слабым. Прижимаясь спиной к стене, Егор почувствовал, как с вытекающей кровью уходят силы. Он не мог больше сдерживать звериный натиск бандита. Не мог задержать руки, тянувшиеся со струной к его горлу. Когда стальная проволока обвилась вокруг шеи, Егор Шувалов понял: это конец.
Но какая-то неведомая сила заставила его сделать отчаянный рывок. Балансируя на грани потери сознания, он предпринял последнее усилие и достал из кармана гранату. Затем выдернул чеку, схватил Гарика за ремень, потянул на себя и в образовавшееся между животом и ремнем пространство впихнул лимонку.
Гарик почувствовал, что в штаны ему что-то сунули. Взглянув на Егора, увидел в его глазах вместо предсмертной агонии злорадное торжество и понял, что что-то не так.
Он ослабил хватку, отодвинулся и опустил взгляд вниз. Его глаза округлились от ужаса и изумления: за ремнем плотно засела граната.
