Свернув за угол дома, Егор и Инга чуть не налетели на джип, оставленный бандитами. Но к счастью, вовремя успели пригнуться и спрятаться за кустами жасмина. Сидевший за рулем третий бандит их не заметил.
— Господи, они обложили нас со всех сторон, — прошептала Инга.
— Я как чувствовал, что Шилов не позволит мне уйти. Хотя обещал.
— Только не говори, что ты ему поверил, — усмехнулась Инга.
— Нет, но у меня не было выбора.
Несколько мгновений они следили за джипом, затем Инга спросила:
— Что будем делать? Сейчас появится полиция.
— За домом парк. Если мы попадем в него незамеченными, сможем оторваться.
— Они не отстанут от нас.
— На это твой полковник и рассчитывает. Завтра-послезавтра состоится сделка. До этого момента мы должны вести себя как затравленные кролики, оттягивая на себя максимум внимания. Ведь они считают, что, покончив с нами, решат большую часть своих проблем и сохранят тайну.
— Вижу, тебе доставляет удовольствие быть дичью, — заметила Инга.
— Знаешь, как подумаю, что вожу за нос целую банду, настроение мигом повышается.
— О себе такого сказать не могу.
— Может, тебе лучше выйти из игры, пока не поздно. Позвони полковнику. Ты не обязана рисковать своей жизнью. Я — совсем другое дело. Я должен отомстить.
— Ни за что! Я должна присматривать за тобой.
— Ты?! За мной? Ха!
— А что, ты думаешь, раз я женщина, то не способна на такое?
— Я этого не говорил.
— Но подумал!
— Нет.
— Не обманывай. Думаешь, я такая беспомощная?
— Ну. Как тебе сказать. — замялся Егор.
Бандит в джипе зашевелился. Вспыхнул огонек зажигалки, и загорелась красная точка: он закурил. Похоже, нервы у него начали сдавать.
— Пора, — решил Егор. — Пригибайся как можно ниже и беги за мной. Он не должен нас заметить.
Подавая пример, он двинулся первым. Инга поспешила за ним. Предстояло преодолеть метров пятьдесят открытого пространства позади машины. Потом перебраться через металлическую ограду из стальной сетки. За ней простирался парк.
Бежали быстро и тихо. Для надежности Егор схватил девушку за руку. Когда миновали половину пути и до спасительной ограды было рукой подать, Инга неожиданно споткнулась о что-то валявшееся на асфальте. Похоже, этим чем-то оказалась пустая пивная банка. Подфутболенная носком кроссовки, она загромыхала с таким шумом, что, казалось, его услышат на противоположном конце земного шара. Так или иначе, но бандит в джипе грохот услышал наверняка. Красная точка огонька внутри кабины заметалась из стороны в сторону. Егор изо всех сил бросился к ограде, таща девушку за собой, которая едва успевает переставлять ноги.
Каким образом они перемахнули через двухметровую ограду, никто не помнил. Инга задумалась над этим лишь потом, когда они оказались на безопасном расстоянии, в глубине парка, и остановились, чтобы перевести дух.
— Ушли? — спросила она.
— Не знаю, мне показалось, он нас заметил. Проклятая банка!
— Извини.
— Ты тут ни при чем. Просто не повезло.
— Что дальше?
— Дальше? — Егор обнял девушку за плечи, привлек к себе и поцеловал в губы. — А дальше, лейтенант Азалонис, мы выберемся из парка, отыщем где-нибудь тихое укромное местечко и дождемся утра. А утром будет видно, что делать дальше.
Обняв друг друга, они зашагали тропинкой, спускавшейся между лип и акаций к реке. Фонари горели только на главных аллеях, все остальное пространство было окутано тьмой.
Вспомнив расположение парка, Егор пришел к выводу, что центральный вход должен находиться на севере, то есть им нужно было свернуть налево. Он сообщил об этом Инге, на что та ответила:
— Поступай как знаешь. Я, если честно, заблудилась, и сама отсюда в жизни не выберусь.
Пройдя несколько сот метров, Егор неожиданно спросил:
— У тебя есть парень? Только честно.
— Я разведена.
— Да?
— Удивлен?
— По правде сказать, да. Такая девушка, как ты: молодая, красивая, умная, — предел мечтаний любого мужика.
Похоже, так считают не все, — Инга кисло усмехнулась. — «Что толку в красоте, коль пусто в кошельке», — поется в песне. И это правда. Он предпочел сытую и беззаботную жизнь со сморщенной, как осеннее яблоко, банкиршей, пляжи на Багамах, лимузин и счет в банке. И я его не виню. Бог ему судья.
— А я ему даже благодарен.
— Ты? Почему? — удивилась девушка.
— Не окажись он такой свиньей, не было бы ни поцелуев в темном парке, ни той ночи в придорожном отеле, ни счастья.
— Ты разве счастлив?
— Представь себе, да. Сейчас мне кажется, что больше ничего в жизни мне и не нужно.
— Это от избытка впечатлений. Пройдет время, и ты начнешь думать иначе, — в голосе девушки послышалось сомнение и печаль.
«Нет, это не так, — мысленно возразил Егор. — Совсем не так. Я далеко не мальчик и, прожив три десятка лет, могу разобраться в своих чувствах. Мне кажется, я влюблен в тебя, Инга. Но в этом я тебе не признаюсь. Не место сейчас и не время. Да и не поверишь ты мне.»
Полчаса они шагали по тропинкам, обходили аттракционы и пруды, пока наконец не вышли к небольшой площади, ярко освещенной фонарями. На противоположной стороне ее высилась арка ворот. Они были распахнуты.
— Вот мы и выбрались, — облегченно выдохнул Егор.
Торопливой походкой они двинулись к воротам, стремясь как можно скорее преодолеть открытое пространство. Но почему-то залитая светом площадь не внушала Егору доверия. В нем стало нарастать беспокойство. Несколько раз он посмотрел по сторонам, но так ничего подозрительного и не заметил.
— Что с тобой, что-то не так? — забеспокоилась Инга.
— Да нет. Все в порядке. Просто показалось.
Но к несчастью, тревога Егора оказалась не беспочвенной. Когда до каменной арки оставалось метров десять, не больше, справа в кустах вспыхнули ослепительно яркие огни фар.
Егор и Инга замерли на месте и обернулись. Внутри у них все оборвалось. В душе возникло смятение. Неужели все старания напрасны? Неужели спасение, казавшееся таким близким и достижимым, на самом деле оказалось миражом?
Левой рукой Егор покрепче сжал руку девушки, правой потянулся к рукояти пистолета, засунутого сзади за ремень. Щурясь, он силился рассмотреть что-нибудь впереди, но свет слепил.
Через несколько минут раздался звук открываемой дверцы. Затем в свете фар появилась фигура человека.
— У тебя нет шансов, кретин. Сколько бы ты ни бегал, мы доберемся до тебя и девки. Брось пушку и сдавайся, тогда, может быть, твоя сучка и останется жить. Существование в румынском борделе не намного лучше смерти, но все-таки. Это мое последнее слово.
