Ещё на Сицилии Руссо Корелли славился своей изворотливой мстительностью и жестокостью. Создав себе имидж и наворотив кучу дел, он перебрался в США, где планомерно, с нуля двадцать пять долгих лет строил свою империю. Этого было у него не отнять — он умел налаживать связи и заключать договора, он умел припугнуть, отблагодарить и наказать, но в нём не было чувств. Семья была ему лишь средством — жена и сыновья лишь обеспечивали его интересы. Гарделия рожала, дети работали во благо Семьи. Всё должно было идти чётко, как швейцарские часы. Но всё перечеркнула болезнь. И Руссо, осознав, что теряет власть, окончательно съехал с катушек. Лео было безумно жаль Джулиано, слишком мягкого и чувствительного для такой жизни. Алессандро, нормального, хорошего парня, который рвал жилы, чтобы соответствовать и который год за годом всё сильнее ожесточался, становясь похожим на отца. Данте… Дороже всех расплатился Данте. Он взглянул на худое маленькое женское тело на соседней кушетке, накрытое белой простынёй по макушку. Фалани не верил в то, что Лита могла предать — слишком очевидны были доказательства, слишком сильно нанятые Руссо независимые эксперты тыкали ими в нос. Джулиано был прав — на доказательства требовалось гораздо больше времени. Но Руссо ничего не хотел слышать. И сейчас они имеют то, что имеют: отстранение Алека и восставшего из пепла полоумного тирана.
Тишину помещения нарушила трель телефона. Лео вышел в коридор, чтобы не нарушать покой мёртвых.
— Босс, тут кое-что интересное.
Звонил один из его командиров, Микеле Бонса. Толковый парень. К его мнению относительно «кое-чего интересного» стоило прислушиваться.
— Мы тут человечка нашли. Раненый. Весь в кровище, татухами забитый, чудик по виду. Полз, видать, по рельсам, с чужой стороны и застрял. Мы хотели его обратно кинуть, нафиг нам проблемы с копами, пусть те разбираются. Но он пришёл в себя и знаете, что сказал?
Лео напрягся.
— Ну!
— «Фальконе», — хитро хмыкнул Бонса. — Я подумал, это будет вам интересно.
Лео Фалани редко подводила интуиция. В этот раз она едва ли не взвыла сиреной. Фалани засуетился, забегал, выискивая по тонким, длинным кишкам коридоров лысую макушку синьора Альдо.
— Сделай всё, чтобы он не сдох. Адрес диктуй, я привезу врача.
- 2 -
Изабелла спала на краешке постели. Всё ещё в платье. Алек плохо помнил вчерашний вечер, но знал точно, что был не в состоянии заниматься с ней любовью. Он был вымотан эмоционально и телом не владел вовсе — нажрался, как чёртова свинья. Даже сейчас он чувствовал пары алкоголя в воздухе. Надо бы открыть окно и нагнать рабочих, чтобы те проверили вентиляцию, не зря же он платит несколько тысяч в месяц за эту квартиру.
Удивительно, но похмелья он почти не чувствовал: лишь лёгкая муть в голове, липкий стакан и столешница в блестящих круглых следах напоминали о вчерашнем. Алек отправил стакан в посудомойку, графин с янтарной лужицей на дне туда же. О вчерашнем хотелось вообще никогда больше не вспоминать. Он держал в голове лишь неоспоримый факт — Данте больше нет. Алек так отчаянно желал ему расплаты, и вот она свершилась. Надо было желать осторожнее. Сейчас бы он отдал всё, чтобы вернуть время. Засунул бы свою злобу куда подальше. Свою зависть… Да, он завидовал ему. Завидовал его храбрости, его внутренней силе, стержню. Его беззаботной семейной жизни. Завидовал их любви с Литой, их взаимопониманию, их детям. Господь всемогущий, они даже погибли вместе…
— Ты как?
Изабелла поймала его на пути в бездну, выловила над самой кромкой воды — Алек снова едва не провалился в страшный вчерашний день. Она стояла в дверном проёме, заспанная, растрепанная, взволнованная, в мятом платье. Его женщина… Она вернулась и удержала его над пропастью. Её не испугала ни кровь жены на его руках, ни братоубийство — он выложил ей всё, как на духу пьяным заплетающимся языком, закусывая кулак чтобы не расклеиться, как двенадцатилетке. И она всё выслушала. И всё приняла. И осталась здесь.
Алек молча кивнул ей. В горле снова заскребло.
— Прости меня, Алек. Я выпила лишнего, и Бьянка…
— Это ты прости меня, — Алек не дал ей договорить. Подошёл, взял за руку, вывел из предрассветной темноты спальни. Обнял. Она доверчиво прижалась к нему. — Я должен объяснить тебе всё. Я не покупал тебя. Я заплатил ему, чтобы он тебя больше не преследовал. Постой, — он оторвал её от себя на мгновение, чтобы заглянуть в лицо. — Бьянка? Ты сказала Бьянка?
— Да, это она мне сообщила про шесть миллионов.
Изабелла. Нежная, доверчивая девочка. Если бы он знал, кто ей тогда всё это наплёл, не стал бы так беспечно кидаться фразами «это твоё право», «не смею тебя удерживать»… Идиот. Просто конченый идиот. Алек снова прижал её к себе.
— Не позволяй этой дряни к тебе приближаться. И охрана, пожалуйста, всегда будь с охраной. Не убегай никуда одна.
Он почувствовал, как Изабелла кивнула. Её волосы так волнующе пахли. «Амуаж мемуар» и лёгкий, чуткий запах женщины. Запах, пробуждающий к жизни. Как же он недооценивал её, как же однобоко о ней думал. Жар в груди вспыхнул с новой силой, только теперь это была не боль потери, а желание. Алек поцеловал её, а после поднял на руки и внёс в спальню.
Глава 39. Злоба
Джулиано уже был в офисе. По виду, не ложился вовсе. Алек приехал в «Корелли консалтинг» к десяти утра, пусть и безбожно опоздав — ведь его отстранили от управления Семьёй, но не от бизнеса. Брата он нашёл в его кабинете. Он перебирал бумаги, которые отец вчера кинул им, как кости собакам.
— Данте разобрался бы с этим лучше, — с досадой произнёс Джулиано, переворачивая очередной листок. Алек молча подошёл и тронул его за плечо, заглянул в документы. Всего несколько листов, подтверждающих причастность Литы Корелли к деятельности Фальконе. Несколько листов, пару десятков строчек, которые стоили двух жизней. — Я нанял частного детектива.
— Хорошо.
Джулиано не успокоится пока не проверит правдивость обвинений. Алек понимал, что это поддерживало его на плаву, и поэтому не стал отговаривать. В душе он и сам хотел с этим разобраться, но всё ещё не смел перечить воле отца.
— «Чикаго Эйрлайнс» хотят прервать с нами контракт. «Чейз банк» намекает на перезаключение договора с повышенной ставкой, наши акции падают, они не хотят рисковать, — сообщил Джулиано.
