— Я буду для вас кем захотите… — шепнула она, едва не проваливаясь в отчаяние.
— Будь Изабеллой. Только ей.
- 2 -
Один последний рывок на себя, и он припал к её губам, к её вкусу и запаху — помада и вино — к влажности её трепетного, отзывчивого языка. Изабелла со стоном ответила на его поцелуй, обвила его шею руками, обмякла, навалилась. Алек, дорвавшись, скользил ладонями по её телу: спина, талия, оголённое бедро, крепкая, маленькая ягодицы в разрезе задранного до колен платья. Изабелла оседлала его, согнула колени так, что и Алек мог схватиться за тонкие каблуки её босоножек.
Корелли ничего не хотел так сильно, как оказаться в ней, но он не спешил — он игрался с ней, трогая чувствительные места через нежное кружево трусиков, прикусывая ей соски прямо через баснословно дорогую ткань платья. Алеку хотелось поставить её на колени, задрать подол и отыметь прямо в этом красном платье и самому не снимая даже брюк, но он не спешил. И он не хотел быть с ней таким, сейчас. Впереди у них целая ночь.
— Алессандро…
Она нетерпеливо ёрзала у него на коленях, заполошно целовала ему лицо, губы, шею, пальцы свободной руки поочередно погружала в горячий, влажный рот, двигала тазом в попытке насадиться на его руку, и изумленно распахнула глаза, когда, наконец-то, добилась своего. Алек почувствовал, как влажные, горячие стенки сжались вокруг двух его пальцев и тут же расслабились — она хорошо владела этими мышцами или так сильно хотела его, что были готова кончить, ещё толком не начав. Подхватив её под бёдра, Алек поднялся вместе с ней с дивана и наощупь отправился в спальню. В голове ещё гремели отзвуки «Лунной сонаты», а запах мандарина кружил и будоражил, Алек донёс её до кровати, осторожно отпустил и начал торопливо разбираться с брюками.
— Позволь…
Изабелла встала на четвереньки и дёрнула замок вниз. Он почувствовал её дыхание, скользкое движение влажного языка… И тут время замерло. Тёмное, тягучее, низкое, неизменное удовольствие связало Алека, словно липкими путами. Изабелла потёрлась о его член щекой и поцеловала, словно самый ценный предмет, который когда-либо попадал ей в руки. Огладила, провела ладонью вверх и вниз, обошла головку кончиком языка, издав томный, глубокий стон удовольствия. Она взяла его в рот, медленно, дразняще продвигаясь до самого основания. Нет, это не было похоже на скользкий, жадный минет от секретарши — Изабелла смаковала их нарастающую близость, а Алек хотел сделать то же самое для неё. Он взял её за подбородок и заставил оторваться от дела. Изабелла глядела на него снизу вверх доверчиво и преданно. У неё чуть растеклась тушь и размазалась вокруг губ красная помада, делая её вызывающе сексуальной. Алек провёл по её нижней губе подушечкой большого пальца, размазывая её ещё сильнее. Изабелла проследовала за его движением кончиком языка…
- 3 -
Снова поцелуй, глубокий, вкусный — поцелуй, за который можно было послать к чёрту собственную репутацию и объявить войну всему Чикаго. Алессандро пьянел на глазах, вдыхая мандариновый запах (вдруг чертовски захотелось узнать, что это за марка, скупил бы всю партию!), придавливая её к постели собственным весом, пьянел от своей власти над ней.
— Только не души, пожалуйста… Я боюсь.
Алек взглянул ей в глаза — в них была робкая мольба.
— Никогда. Я никогда ничего не сделаю против твоей воли.
Прокурор ответит за всё, что творил с ней. Он сделает эту месть изуверски красивой, холодной, рассчитанной до мелочей. Хамфри Осборна больше не будет существовать на этой планете, даже имени его…
Вжикнула молния платья — Алессандро не помнил, сам ли он это сделал или её руки направили его. Узкое, как чулок, платье на удивление легко соскользнуло с её тонкой фигуры, стоило чуть потянуть его вниз. Изабелла прогнулась, приподнимая таз, чтобы помочь ему спустить его с себя. Красный, смятый лоскут огладил её талию, бедра, колени, тонкие щиколотки, зацепившись только на босоножках, которые Алек ловко расстегнул и отбросил в угол спальни. Такие изящные ступни: розовые ногти, мягкая кожа, бриллиантовый всполох-украшение — он не удержался, поцеловал изгиб подъема, придерживая её за пятку, и кончики пальцев, и ложбинку стопы.
— Щекотно.
Изабелла засмеялась и толкнула его ногой в грудь. Она игриво, но не пошло закусывала кончик мизинца, а в её тёмных, как пропасть, глазах мерцал дьявольский огонёк. Он так и манил сделать шаг, оступиться, полететь камнем вниз. Алек жадно поедал её взглядом: под платьем оказался красный корсаж из тонкого кружева, совершенно прозрачный на груди. Красные повязки тянулись к телесного цвета чулкам, пересекая низко посаженные трусики, тоже кружевные и почти прозрачные. Он избавиться только от трусиков, остальное оставит на ней.
— Алессандро…
Она шепнула его имя, поманила его руками, приглашая в объятия, широко развела ноги. Алек снял с себя рубашку и комом бросил её куда-то в угол комнаты, нежно огладив её бедра стянул с неё трусики.
Было неизмеримо трепетно её касаться, и чем дольше он ласкал её там, тем сильнее хотелось. Хотелось, чтобы она вздрагивала, кончая от одного лишь его языка, хотелось видеть, как судорожно сокращаются её мышцы, смотреть, впитывать в себя. Алек не помнил, чтобы с таким исступлённым удовольствием ласкал свою покойную жену. В последние годы они почти обходились без оральных ласк, исполняя лишь функцию, заложенную природой, обязанности, установленные браком. Он уже давно не практиковался, и, казалось, забыл за ненадобностью, но с ней, с Изабеллой Бланко, всё было иначе. Память услужливо подбросила искомое, инстинкты сработали, как надо — Алек раскрывал её, словно цветок, лепесток за лепестком, безошибочно угадывая самые чувствительные точки. Изабелла металась по постели и просила ещё. Она стонала, так громко, так глубоко, её насыщенный, низкий голос огрубел и превратился в шёпот. Она двигала бёдрами навстречу его языку, навстречу его руке, сложенной щепотью, сминала ладонями ткань покрывала, почти рвала её и кричала, кричала…
Её тело мелко затряслось, она приподнялась на постели, выгнулась дугой и снова упала. Алек не вынимал из неё пальцев, с хищным азартом наблюдая, как Изабелла Бланко испытывает оргазм. На покрывале под ней темнело мокрое пятно — смесь её смазки и его слюны, и Алек не стал больше медлить. Спустив брюки он вошёл в неё. Он навис над ней на вытянутых руках, наблюдая, как она мечется под ним, как царапает ему руки, как неосознанно пытается выползти из-под него, потому что вторая волна — неизмеримо сильнее — была готова накрыть её с минуты на минуту. Алек задвигался в ней — мокрой, узкой, горячей, прижимая её грудью к постели, поддерживая под бёдра, чтобы быть глубже, целуя её раскрытый в беззвучном крике большой рот. Изабелла вцепилась ему в плечи, сжала бёдрами его бока.
