– Готовы? – окидывает меня острым взглядом Самохин. От добряка тюфяка в нём ничего не осталось. Теперь видно, чем он берёт и приумножает своих клиентов. Такой Самохин весьма выгодно смотрится, несмотря на мешковатую внешность.
Я киваю. Он нажимает на звонок.
Наконец-то закончится эта гонка.
Ива
– Седой монстр – это Бодров? – тихо спрашиваю Ника, пока мы идём за Радой вслед.
Ник дёргает плечом.
– Не знаю. Я никогда не видел Бодрова-отца лицом к лицу. Мельком и на фотографиях. Рада не хотела, чтобы мы знакомились.
На Раду страшно смотреть. Она похожа на раненого зверька. Бежит куда-то целеустремлённо вперёд, а у меня ноги плохо идут. Ник меня поддерживает.
На самом деле, я испытываю облегчение, когда вижу мужчину, что жарит мясо. Чем-то похож, но не тот, кто нас сюда приволок.
– Евгения! Уведите ребёнка! – машет Радка бутылкой вина, что зажала в руке и никак не может расстаться.
Испуганная нянька спешит увести Нику, что кидает тоскливые взгляды на Никиту, но молчит. В глазах её – вселенская обида, но Раду не остановить.
Ник на мгновение прижимает дочь к себе.
– Не грусти. Слушай маму. Мы скоро увидимся. Нужно потерпеть немного, ладно?
Ника кивает и, нехотя, плетётся за нянькой. Ребёнку хочется остаться здесь, но у Рады такой вид, что лучше послушаться. Как только они с няней сворачивают за поворот, Рада наступает на отца.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать, папочка? – машет она в нашу сторону бутылкой.
Бодров кидает на нас раздражённый взгляд. Он не понимает, чего от него хотят.
– А что я должен рассказать?
–Вот! – снова тычет она в нас бутылкой. – Я их нашла запертыми в подвале твоего дома! Между прочим, это моя сестра по матери и мой муж, отец Ники! Ты что, решил всех извести, кто мне дорог? Ну, тогда надо было и мать туда же на цепь посадить.
– Рада, думай, что говоришь, – у Бодрова глаза кровью налились от сдерживаемой ярости.
– Это не он, Рад, – подаёт голос Ник. – Нас сюда не твой отец привёз.
На миг она теряется. Становится беспомощной, как нашкодивший ребёнок.
– Что происходит? – холодного интересуется Радкин отец. Слишком жёсткий и неуютный. Не зря его боялась наша мать.
– Ну, вот, – снова машет бутылкой Рада и падает на стул. – Я вина к шашлыкам принесла, пап. А заодно спасла сестру и мужа из застенков твоего подвала. Думала, ты мне расскажешь, как они туда попали. Она – дочь Кудрявцева. Он – сын Репина. Вполне вписываются в список людей, которых ты ненавидишь.
Взгляд у Бодрова тяжелеет. Большие руки тяжело падают вдоль тела.
– Я не подарок, конечно, но и не убийца.
– Это как посмотреть, пап, – Рада наконец ставит бутылку на землю и идёт к мангалу. Переворачивает мясо. Движения у неё уверенные. – Я тут подумала. Это же ты разорил Репина, отца Никиты? Если да, то поздравляю: статус убийцы почти у тебя в кармане. Репин лежит в больнице в предынфарктном состоянии. И если ты считаешь, что никто не виноват, то зря.
– Отдохнули на природе, – бормочет Бодров.
– Ещё не всё потеряно, – делает шаг вперёд Никита. – Кажется, нам нужно просто сесть и обо всём поговорить. Спокойно. Заодно и поедим. И вина выпьем. Мы голодны. У Ивы вообще стресс. Врач нужен бы. Ей какую-то дрянь кололи.
Бодров стоит словно каменный. Смотрит, как Ник уводит в беседку Раду, что-то говорит ей на ходу. Затем подхватывает шашлыки и бутылку. В его движениях нет суетливости. Только грация и неспешная уверенность.
Я ловлю тяжёлый взгляд Бодрова на себе.
– Дочь Кудрявцева, – произносит он. – Удивительно похожа на Раду.
– Мы похожи на маму, – говорю я твёрдо и вижу, как искажается мукой его лицо.
Кто говорил, что Бодров непробиваемый, ошибался. Всё у него на месте. Даже сердце.
И тут раздался звонок.
Андрей
Бодров открыл сам. Тяжело уставился на меня, а затем кивнул без слов, позволяя войти на свою территорию.
– Вы даже не спрашиваете, почему я приехал? – задаю вопрос в большую крепкую спину.
– Полагаю, чистосердечные признания Лидии указали вам верный путь, – кидает он взгляд через плечо. – Всё остальное давайте обсудим не на ходу. У нас тут шашлыки, интересная компания. Думаю, вам тоже понравится, Андрей Ильич.
– Хм, – вставляет своё «мнение» Самохин. – Неожиданно.
Это мягко сказано. Вначале я глазам не поверил. А потом рванулось сердце из груди. Что она здесь делает?
– Ива! – крикнул, не в силах терпеть.
Она обернулась. Ветер трепал белокурые пряди. А затем Ива побежала ко мне.
– Андрей, – прижимала ладони к моим щекам, а я ловил ей пальцы и целовал. Соскучился. Как же я соскучился!
Весь мир куда-то провалился. Мы смотрели друг на друга и не могли надышаться.
– Никуда больше не отпущу, – покрывал горячечными поцелуями дорогое, склонённое ко мне лицо. – Ну, что ты придумала, глупая моя девочка? Мне без тебя нельзя. Видишь – невозможно.
– Я никуда больше не уйду, – гладит она меня по вискам. В глазах – слёзы, губы дрожат. Во взгляде – обожание. Я купаюсь в нём и не могу оторваться.
– Поехали домой, а? – бормочу я, утыкаясь лицом в её раскрытую ладонь.
– Гкхм, – подаёт голос Самохин. – Наверное, нужно закончить то, ради чего вы сюда рвались, Андрей Ильич.
А мне уже всё равно. Я нашёл то, ради чего рвался. Самое главное сокровище – рядом. Но он прав, конечно.
– А ты как сюда попала, Ива? – начинает медленно возвращаться ко мне реальность.
Она вздыхает. Прячет глаза.
– Дмитрий Давыдович прав. Давай вначале разберёмся во всём, что случилось.
– Только никуда не уходи от меня, ладно? – прошу, сжимая её руку в своей.
– Я никуда не уйду, Андрей, – обещает она, и мы направляемся к беседке.
Ива
