– С одним условием, – щурит она на отца строгий взгляд. – Ты отключишь телефон. И никаких переговоров, ора на подчинённых, «у меня важные дела».
Бо-Бо умеет смеяться. Будто из пушки палит – так оглушительно раскатывается его «ха-ха-ха».
– По рукам! – глаза его светятся азартом. И сразу словно десяток лет слетает.
Нет, Бо-Бо ещё ого-го на самом деле!
Андрей Любимов
К Бодрову не достучаться. В офисе его нет – выходной день, на телефонные звонки не отвечает.
Разузнать, где он живёт, труда не составило. Но и туда мы опоздали.
– Уехали за город! – рассказала словоохотливая бабулька с пуделем. – Все вместе в машину погрузились – и фьють! – махнула она рукой.
Выяснить, куда это «фьють», не удалось.
Пришлось садиться на телефон, поднимать все связи, выслушать кучу ненужной информации. Через полчаса я уже скрежетал зубами, но терпеливо пытался найти выход на Бодрова.
Упрямство порой не совсем хорошее качество, но в меня словно чёрт вселился. Почему-то было очень важно найти его именно сегодня, а не завтра, послезавтра или в любой другой день. С настойчивостью носорога я продолжал искать. У меня словно атомный реактор внутри ревел.
Где-то после полутора часов безуспешных поисков я случайно позвонил Самохину.
Дмитрий Давыдович ответил быстро. Голос у него звучал бодро и радостно, что с моим настроением на взводе никак не вязалось.
– Я так понимаю, вы уже встречались с Ивой, – по-своему истолковал мою заминку Самохин.
– Нет, – почему-то после его слов в груди похолодело.
– Вот как… – закашлялся нотариус, скрывая то ли замешательство, то ли смущение. – Ну, кхм, чем обязан? – быстро переводит он разговор на другое. А в меня почему-то фраза про «встречались» острым крюком вцепилась.
– А я должен был с ней встретиться? – спрашиваю осторожно.
Теперь пауза со стороны Самохина.
– Я думал, что да. Ива, вероятно, посчитала по-другому. И, пожалуйста, не спрашивайте меня, о чём мы говорили. Если Иванна захочет, она сама вам обо всём расскажет. Но раз вы позвонили, то, наверное, о чём-то хотели спросить?
Я пытаюсь сосредоточиться. Мысль об Иве, что хотела со мной встретиться и почему-то не сделала этого, тревожит меня.
– Вы случайно не знаете Бодрова? – спрашиваю, не особо надеясь на положительный ответ.
– Бориса Бодрова? – уточняет Дмитрий Давыдович, и я делаю «стойку».
– Его самого.
– Знаю, конечно. Когда-то они дружили с покойным Сергеем Кудрявцевым.
– Дружили? – уточняю, потому что по тону Самохина понимаю: не всё так просто было между этими двумя. А ещё Бодров и Кудрявцев – слишком много совпадений, чтобы пройти мимо.
– А потом ненавидели друг друга. Они что-то не поделили в прошлом. Подробностей я не знаю: в те времена мы с Сергеем ещё знакомы не были. Но фамилия Бодрова нет-нет да всплывала в разговорах. Какая кошка пробежала между ними – не могу сказать.
– И где у Бодрова дача или загородный дом вы тоже не знаете? – спрашиваю без особой надежды.
– Ну, почему же? Как раз пришлось однажды лицезреть. В том посёлке живёт мой очень хороший клиент.
Госпожа Удача – дама с чувством юмора. О Бодрове больше знал человек, не связанный с бизнесом. Ну, почти, если не брать в расчёт Самохинских клиентов.
– А не могли бы вы объяснить, как туда добраться?
Самохин молчит слишком долго, я даже подумываю, что связь прервалась.
– Что у вас случилось, Андрей Ильич? – спрашивает этот дотошный тип.
– Пока ничего не случилось. Поговорить нужно.
– Именно сегодня. В выходной день на даче?
Я бы рыкнул на него, но не могу. Иначе потеряю шанс на ориентир.
– Именно сегодня, вы совершенно правы, – поясняю терпеливо, пытаясь не стискивать челюсти.
– Есть две проблемы, Андрей Ильич, – журчит коварным ручьём голос Самохина. – Во-первых, дорога туда заковыристая, можно попутать повороты. А во-вторых, попасть туда чужому человеку практически невозможно. Поэтому, возможно, я сгожусь в качестве навигатора и ключа?
Выбраться на природу оказалось отличной идеей. Ника радовалась. А Рада… словно попала в детство. Раньше они частенько здесь бывали с отцом. Рада помнила в посёлке каждый закоулок, а в доме – все скрипящие половицы: старалась не наступать, когда пыталась улизнуть из дома бесшумно.
Здесь у неё были свои тайники и секретики. Некоторые дождались взрослую Раду, и она беспричинно радовалась, найдя и дневник, что пыталась вести в подростковом возрасте, и милые сердцу каждой девочки мелочи: бусики, серёжки, заколки, фантики.
Бо-Бо как заправский повар жарил на мангале мясо. Рада резала овощи и сглатывала слюну: пахло крышесносно.
– Последние летние деньки, – сказала она Нике. – Радуйся и отдыхай. Скоро в школу.
– Ну и что! – Ника никогда не унывает. Яркое весёлое солнышко, а не девочка. – Папа меня поведёт за руку, он обещал!
Рада строго зыркнула на дочь и прикрыла глаза, мечтая, чтобы Бо-Бо на мгновение оглох. Ну, или хотя бы сделал вид, что ничего не слышит. Но у отца, к сожалению, со слухом всё хорошо.
Они с Никой договаривались, что папа – это их большой секрет, и дедушке пока что об этом знать не обязательно. И вот её болтушка проболталась. Смотрит испуганно, приложив ладонь ко рту.
– Кто тебя в школу поведёт? – выпрямляется Бо-Бо. Голос у него как у полицая. Черты лица хищные. Ещё немного – и встанет на четыре лапы, беря след. Этот если вцепится, то мёртвой хваткой.
– Ника немного фантазирует, – даёт Рада сигнал дочери, чтобы не болтала лишнего. – У нас, знаешь ли, много всяких разных фантазий. Я, например, мечтала, чтобы меня в школу повела мать. Но вместо неё меня за руку повёл ты.
Отец застывает исполинской колонной. Из него можно атланта ваять. Или вручить небосвод – пусть поддерживает его на своих могучих плечах.
Молчит. Ещё бы. К этому разговору они ещё обязательно вернутся. Да и к отцу Ники – тоже. Но пусть эти беседы ведутся по её правилам, а не в стиле: «папа обвиняет, а Рада оправдывается».
