Ник решил присесть на диван. То, что он услышал, в голове укладывалось с трудом.
– Это и есть ваш сюрприз? – спросил целую вечность спустя, когда немного очухался.
– Да. Рада разрешила поделиться этой новостью. Сказала, что хотела бы увидеть твоё лицо, но мне нужно срочно решать свои дела, а у неё – встреча с отцом. Так что она потом припомнит тебе, как ты влюбился в двух сестёр.
Нику хочется потрогать свой лоб ладонью. Кажется, у него жар на нервной почве от новостей и бесконечных смен декораций.
– Надо купить какое-нибудь успокоительное, – бормочет он, – чтобы напиться и не реагировать ни на что. Хранить олимпийское спокойствие и улыбаться.
– Я вызову такси, – поглядывает на часы Ива.
– Не надо, – поднимается с дивана Ник, – я сам тебя отвезу.
Он подхватывает сумки и идёт к выходу. Ему очень хочется увидеть их мать. Это не совсем любопытство. Скорее, желание найти ответы на очень много вопросов. Ник знает, что Рада росла одна. Знает, что и у Ивы родителей не было. И вдруг – мать. Живая и, судя по всему, здоровая.
Можно ли доверять женщине, что оставила своих детей? Ник сомневался.
– Любимову звонила? – спрашивает он, как только они отъезжают от дома.
– Нет ещё, – на щеках Ивы появляется слабый румянец. – Я решила вначале обосноваться в другом месте.
– Не хочешь, чтобы он знал, что ты жила со мной? – Ник иногда слишком догадливый.
Да, на месте Любимова он бы мучился ненужными вопросами. Это они знают, что между ними ничего не было. А другим людям подобное объяснить сложно. Взять хотя бы Раду. Стоило слишком много усилий, чтобы она успокоилась. Но поверила она не сразу. Слишком невероятно.
– Не хочу. Но и скрывать, лгать не стану. Расскажу всё, как есть. Но лучше сейчас не создавать поводов для лишней ревности, которая только всё портит. А нам о многом нужно и поговорить, и договориться, как жить дальше.
Ник слишком поздно понял, что за ними едет тёмный «Седан» – скользит, как тихий зловещий хищник, прижимая их к обочине, как только они выбрались с шумного шоссе.
Удар. Ивины испуганные глаза. Ник вынужден остановить машину – ехать некуда, свернуть нет возможности.
– Ты что творишь, гад? – это, скорее, выход злости, потому что он понимает: тот, кто вышел ему навстречу, точно знает, что делает.
Он бьёт Ника в солнечное сплетение – мощным профессиональным ударом. И пока Ник корчится от боли, открывает дверь его машины.
– Придётся вам пересесть в другую машину. Эта никуда не годится, к сожалению.
Голос у мужика красивый, сочный. И лица он не скрывает.
– Выходите, драгоценная – и вперёд. Или вы хотите, чтобы ваш друг пострадал.
Ива медлит. Ник пытается крикнуть, чтобы она не выходила, но огромный кулак бьёт его по голове, и свет меркнет, будто внезапно пришло солнечное затмение. Спустились неброские сумерки, отключая звуки внешнего мира и сознание.
Андрей Любимов, Ива
Лида выглядела хорошо. Ей шла аристократическая бледность. Она походила на несправедливо обвинённого ангела. Гордая и трагически несчастная жертва, которую оболгали.
Не хватало нимба и крыльев к её белому платью, что сидело на ней немного свободно, подчёркивая худобу, которая ей тоже была к лицу.
– Для умирающей, что стоит одной ногой в могиле, ты прекрасно выглядишь, – замечаю я и вижу, как скучнеет её лицо. Становится плоским, как тарелка, измазанная кровавым соусом её помады.
– Ты только то и умеешь, что ранить, – капризно дует Лида губы.
Девочка в теле взрослой женщины слишком задержалась. И то, что раньше казалось трогательным, сейчас выглядит уродливо. Она напоминает мне размалёванного клоуна: слишком кричащий её образ, нет в нём нюансов, только резкие линии выпирают.
– Да, я грубиян и хам, – киваю согласно, – а ты лгунья и убийца.
Лида бледнеет и невольно втягивает щёки, отчего становится похожей на испуганного суслика.
– Андрей… – лепечет она, заглядывая в мои глаза подобострастно и заискивающе. Я не даю ей вставить слово. Иначе не остановишь.
– Не будем тратить время. Оно нынче дорого. Я предлагаю тебе сделку. Хорошую сделку. Ты называешь мне имя твоего благодетеля, что помогал обтяпывать вокруг меня ваши общие делишки, а я нанимаю лучшего адвоката, что поможет тебе не сесть в тюрьму. Ну, и материальную компенсацию ты получишь, хоть и не заслуживаешь ни копейки. Дам тебе возможность уехать отсюда подальше.
Лида делает пару шагов в одну сторону, затем в другую. Я сижу перед ней в инвалидном кресле. В метре от нас – два телохранителя. Возможно, лишняя мера, но рисковать я больше не хочу.
– Хорошо, – мученически вздыхает она, – пусть будет так. При всех твоих плохих качествах, ты всё же честен, в отличие от некоторых.
Лида морщится так, словно у неё разболелись все зубы сразу. Видимо, милый человек, что разорял меня по её наводке, не спешил спасти ангелоподобную Лиду.
Я невольно вспоминаю свою Иву и в который раз думаю: как хорошо, что она другая. Вот сейчас вырву гадюке зубы – и отправлюсь забирать свою дорогую девочку.
Лида ещё пытается меня очаровать и выкрутить руки, выклянчить дополнительные условия и гарантии, но я твёрд, как алмаз, и неприступен, как отвесная скала. Вообще с террористами вступать в переговоры – последнее дело, но выжидательная тактика в данный момент мне не подходит.
– Это Борис Бодров, – вздыхая скорбно, сообщает она наконец. – Мы какое-то время были вместе.
– А сейчас он не отвечает на телефонные звонки и делает вид, что не знает тебя, – договариваю за неё.
– Какой ты всё же мерзкий, Андрей, – на Лиду жалко смотреть, но на меня давно не действуют её уловки. Видимо, на Бодрова тоже. Пытаюсь вспомнить, где слышал эту фамилию.
– Бодров как раз специализируется на разорении и поглощении чужих фирм. Доходный бизнес, – отвечает она на мой невысказанный вопрос.
Ну, что же. Настало время встретиться лицом к лицу с господином Бодровым.
Ива
Сквозь пелену доносится голос Ника – тревожный и настойчивый. Он зудит, как комар. Хочется отмахнуться, но у меня не получается руку поднять.
– Ива, очнись, – твердит он как заведённый. – Ну, очнись же, давай, девочка, постарайся.
Приходится открыть глаза, хотя веки, наверное, весят тонну.
– Ник, – губы тоже слушаться не хотят. В горле – пустошь. Воды бы…
– Наконец-то, – его пальцы легко проходятся по моему лицу. Моя голова у Ника на коленях.
– Где мы? – спрашиваю, пытаясь вспомнить, что было. Екхали к матери, и вдруг…
– Я бы тоже хотел это знать. Он тебе вколол что-то. Я так понимаю, это и есть тот, кто за тобой охотится. Точнее, за деньгами твоего отца.
