Она сделала несколько шагов по направлению к нему и тут же остановилась, словно испугавшись – вдруг, подойдя слишком близко, она разрушит чары, и этот зыбкий ночной образ Роуэна растворится в ранних утренних сумерках.
Но он бросился к ней, а она бросилась ему навстречу, словно не могла уже контролировать свои ноги. А может, Ситра и Роуэн стали друг для друга столь мощными объектами притяжения, что земная гравитация не значила для них уже ничего? Порывисто обнявшись, они едва не сбили друг друга с ног.
– Но как ты…
– Я не думала, что увижу тебя…
– Эти твои передачи…
– Когда тебя поймали, я думала…
И вдруг они оба рассмеялись. Ни одно из предложений, начатых ими, не было закончено, но это не имело никакого значения. Ничто не имело значения перед важностью этого момента – ни прошлое, ни настоящее.
– Но как ты сюда попал? – наконец, спросила она.
– Меня подбросил корабль, пассажирами которого были покойники.
В другой ситуации подобный ответ требовал бы объяснений, но не здесь.
Анастасия посмотрела на Грейсона, Фарадея и Джерико, которые стояли в отдалении, чтоб не мешать воссоединению Ситры и Роуэна. И поняла, что Гипероблако, как и всегда, было право. До этого у нее была единственная причина, чтобы остаться, – это найти Роуэна. Она подозревала, что с семьей ей больше не увидеться, да и они, наверное, позабыли ее, узнав о смерти Жнеца Анастасии несколько лет назад. Как им переломить себя и вновь воссоединиться – Ситра не представляла. Дело ее против Годдарда можно также считать оконченным – что миру делать с Годдардом, должен решать мир. Она более не хотела быть великим Жнецом Анастасией, как и Роуэн не желал быть Жнецом Люцифером. Здесь, на Земле, им не оставалось ничего, кроме бесконечных лет докучливой популярности и славы, причем, как в случае с Роуэном, не обязательно доброй. Ситра Терранова никогда не пряталась от трудностей, но теперь пришло время сниматься с места.
– Подожди минутку, – сказала она Роуэну и подошла к человеку, который вывел ее на эту странную жизненную дорогу.
– Досточтимый Жнец Фарадей! Майкл! Спасибо вам за все, что вы для меня сделали, – сказала она.
Затем сняла с пальца кольцо и положила его Фарадею на ладонь.
– Но Жнеца Анастасии больше нет. Я больше никакого отношения не имею к смерти и жатве. С этого момента меня интересует лишь жизнь.
Фарадей, принимая кольцо, кивнул, а Ситра отошла к Роуэну.
– Я до сих пор не понимаю, где мы и что происходит, – сказал Роуэн. – И что это за ракеты?
– Где мы, не имеет никакого значения, – сказала Ситра, – потому что мы покидаем эти места. Ты готов еще к одному путешествию?
Когда последний контейнер был сгружен на причал, Джерико вернулся на прибывший корабль. Супер пригласил Грейсона провести ночь в одном из оставленных жильцами апартаментов, который располагался в жилом комплексе на главном острове. И, хотя такой же ночлег Супер предложил и Джерико, тот отказался.
– Я чувствую себя комфортнее на грузовом корабле, – сказал он.
Но Супер, который был, по сути, Гипероблаком номер два, разоблачил Джерико.
– Не обижайтесь, что Грейсон не позвал вас с собой, – сказал он. – Ему нужно место, где он мог бы свободно поговорить с Гипероблаком. Его наушники здесь не работают, а к этим идиотским проводам он никак не привыкнет.
– А это означает, что он предпочитает говорить с Гипероблаком, а не со мной, так? – не унимался Джерико.
– Сегодня, как никогда, ему нужен совет Гипероблака.
– Оно не имело никакого права так поступать со мной, – заодно вспомнил Джерико старую обиду.
Супер перед тем, как ответить, помедлил.
– Не имело, верно, – сказал он. – Но у него не было времени. То, что сделало Гипероблако, было остро необходимо. Иначе все это наше предприятие на атолле не имело бы смысла. Но Гипероблако извиняется и просит его простить.
– Могло бы и само извиниться.
– Увы! Не имеет никакой возможности. Вы – фрик.
– Если оно смогло без разрешения похитить мою личность, то может разок нарушить закон и извиниться за это.
Супер издал электронный вздох.
– Оно не может. Вы прекрасно знаете это.
– Тогда я его не прощу.
И тогда, поскольку об этом деле все уже было сказано, Супер вернулся к началу разговора.
– Если вы решили вернуться на грузовой корабль, – сказал он, – то я должен вас предупредить: к утру там будет небезопасно. Поэтому держите дверь на замке.
– Вот как? Неужели мертвые восстанут?
– Без моей помощи – вряд ли.
И понимая, что вскоре он будет многократно редуплицирован, чтобы вести армаду из сорока двух Колыбелей Цивилизации в необъятные просторы вселенной, он произнес на прощание:
– Не унывайте, Джерико. Я знал вас всю вашу жизнь, или, если быть более точным, я несу в себе память о вашей жизни, и я могу сказать вполне определенно – что бы ни случилось, вы всегда будете твердо стоять на ногах. И мне будет вас не хватать.
А это означало, что Супер знает – Джерико не присоединится к космической экспедиции.
Три года викарий Мендоза потратил на то, чтобы из никому не известного юнца сформировать, может быть, самого могущественного человека в мире. Теперь же Мендоза находился в компании именно такого человека. Но это был не Грейсон.
– Я полагаю, мы установили взаимовыгодный союз, – говорил викарию Мендозе Суперлезвие Годдард.
И, пока викарий поставлял в полное распоряжение Годдарда отряды Шипящих, которые расправлялись с врагами Суперлезвия, положение Мендозы в качестве его левой руки было прочным и безопасным. Что касается правой руки Годдарда, то таковой была Жнец Рэнд, и признаков того, что что-то изменится, не наблюдалось.
Было ясно, что Жнец Рэнд Мендозу недолюбливает, но она вообще никого не любила, даже Годдарда.
– Это у нее такая манера держаться, – сказал на это сам Годдард Мендозе. – Изображает из себя независимую особу.
Но, как бы там ни было, Мендоза вел себя по отношению к Жнецу Рэнд с крайней почтительностью и вообще старался держаться от нее подальше, хотя это не всегда удавалось, особенно в личном самолете Годдарда. Кстати, самолет этот был даже лучше, чем тот, на котором Набат летал в Мидафрику, а такому скромнику, как Мендоза, приятно было попользоваться благами, которые дает не ограниченная ничем власть.
Их самолет шел головным в группе из пяти полностью вооруженных машин. Ницше и Франклин командовали самолетами, летевшими справа и слева от Годдарда, а на флангах шли машины под командованием Высоких Лезвий Пикфорд и Хаммерстайн. Были призваны и прочие Высокие Лезвия Северной Мерики, бывшие союзниками Годдарда, но по разным причинам они отказались присоединиться к армаде. Мендоза не хотел бы оказаться на их месте, когда Годдард вернется из полета, – у Высоких Лезвий не было иммунитета против гнева Суперлезвия.
