Глеб увидел интерес в ее глазах. Ксения прикусила губу.
— Закрой глаза и представь, что твои руки — мои.
Ксения подчинилась.
— Теперь положи свою руку себе на шею… Проведи кончиками пальцев до плеча, затем по ключицам, к ямочке между ними… Проведи ладонью до груди… А теперь обхвати свою грудь руками, сожми ее… — Глеб на секунду прикрыл глаза. Выдохнул. — Найди соски и захвати их между большим и указательным пальцем. Погладь соски, сильнее… Потяни их вперед немного и чуть проверни… Нравится?
Он видел, что нравится, — Ксения облизала губы, ее дыхание участилось. Глеб едва сдерживал себя, чтобы не положить свои руки на ее ладони. Но это было бы против правил.
— Покажи, как ты ласкаешь свою грудь языком.
Только от того, что он произнес эту фразу, во рту стало сухо. Глеб смотрел, как Ксения обхватила грудь снизу, приподняла ее — и потянулась язычком к торчащему соску. Вот она провела языком вокруг соска, подразнила вершину — у Ксении и Глеба одновременно вырвался стон. Глеб вцепился в простынь так, что побели костяшки пальцев.
Ксения увлеченно ласкала свою грудь, и Глеб вдруг осознал, что ревнует — глупо, дико, иррационально, глубоко. И даже понимание, что он ревнует Ксению к самой себе, его не привело его в чувства. Чуть более резким тоном, чем хотелось бы, он скомандовал:
— Хватит! Остановись!.. Спускайся ниже.
Ксения недоуменно приоткрыла глаза и посмотрела в него. Глеб не знал, что именно она заметила, но это вызвало у нее хулиганскую улыбку — и, прежде, чем послушаться, она прикусила свой сосок, глядя Глебу в глаза. Его терпение было на пределе. Глеб вскочил.
— Ложись на спину! Передвинься чуть ниже! Раздвинь ноги и согни их в коленях!
Когда Ксения подчинилась, Глеб сел на пол у ее ног, чтобы видеть влагу, уже размазанную по ее бедрам, ее набухшие складочки.
— Приоткрой себя.
Ксения раскрылась перед ним окончательно.
Как же ему хотелось погрузить язык в эту влажную вязкость…
— Войди в себя.
Она провела своим пальчиком по всей длине между складочек и медленно вошла в себя.
— Глубже, резче, задержись… Еще… Выйди, — приказал он, когда увидел, что Ксения уже возбуждена не меньше его.
С небольшой задержкой, но Ксения послушалась.
— Я хочу, чтобы ты довела себя до оргазма, лаская клитор. Начинай… — «любимая», — добавил он про себя.
Двумя руками Ксения приоткрыла складочки. Указательный палец лег на клитор — и начался танец. Она стонала, ее бедра ритмично двигались, движения ускорялись. Глеб, больше не в силах терпеть, наплевал на правила — вошел в нее языком. Подстроился под темп движения — и поймал судороги ее оргазма…
— Как вам моя история, Шахерезада? — вежливо интересуется Граф.
Долго молчу.
— Нормально, — наконец, выдавливаю я.
— Странно… Выражение вашего лица и ваша поза говорят о том, что вам очень понравилось.
— Уже поздно. Или рано… В общем, выметайтесь из моего дома, Граф! Иначе в следующую ночь я не открою вам дверь.
Граф улыбается глазами — ему нравится моя шутка.
— Нескучной ночи, Шахерезада, — целует меня в висок — и уходит.
Я слушаю, как звук его шагов на лестнице становится все тише.
Потом раздеваюсь, залезаю под плед и начинаю руками по своему телу повторять все то, о чем только что рассказывал Граф.
(8 глава в процессе…)
ГЛАВА 8
Я не просыпаюсь — вздрагивая, вырываюсь из сна. Впервые за все время жизни в этой квартире — за полгода — я слышу этот звук — стук в дверь. Причем не обычный — словно молотят каким-то предметом. Сердце колотится так, что, кажется, прорвет грудную клетку.
— Тук-тук-тук.
Сажусь на край матраса. В голове гудит, как на утро после вечеринки. Жмурюсь от яркого утреннего света.
— Тук-тук, тук-тук-тук.
Не отрывая взгляда от колонны, которая заслоняет входную дверь, заматываюсь в простыню и на цыпочках двигаюсь к источнику звука.
— Тук-тук-тук, тук-тук.
Приближаюсь к дверному глазку — и тотчас же отступаю.
— Да ладно, Шахерезада. Я знаю, что ты там.
Блефует. Но я все равно открываю дверь: в его руках подставка с двумя пластиковыми стаканчиками кофе.
— Обязательно барабанить на весь дом? — подтягиваю простыню до подбородка и пытаюсь вспомнить, когда это мы перешли на «ты».
Вспомнила. Не переходили.
— Ты так долго не открывала… Я решил, может, нужно отстучать какой-нибудь пароль — вот и пробовал разные варианты, — для примера он еще пару раз ударяет рукояткой трости о дверь.
— Ага… Пароль…
Смысл его появления — в моей квартире, утром — понятен. Я вмешалась в его личную жизнь — теперь он вмешивается в мою.
— Кухня налево, — вдыхаю аромат кофе и, оставив дверь открытой, иду в спальню переодеваться.
Натягиваю джинсы, майку, выхожу из-за ширмы — и едва не врезаюсь в Графа.
— Я же сказала…
— Я знаю, где кухня.
Он слишком большой, чтобы я могла вытолкнуть его силой. Но мне очень, очень, очень не нравится, что происходит.
В душ я точно при нем не пойду. После его вчерашнего рассказа я даже спиной поворачиваться лишний раз к нему не хочу.
Граф словно читает мои мысли. Его взгляд вдруг становится серьезным — даже заиндевевшим.
— Я подожду вас в машине. Не забудьте куртку, — он отдает мне подставку со стаканчиками кофе — и уходит, постукивая тростью.
Пожимаю плечами. Сегодня я спала три с половиной часа — ощущение невесомости беспокоит меня сильнее, чем причина перепадов настроения Графа.
И только потом понимаю, что не спросила, с какой стати мне идти к нему в машину.
После душа, двух порций кофе и тоста с сыром я снова в строю. Сижу за столиком на кухне, допиваю латте и наблюдаю сквозь занавеску за машиной Графа. Какой же я была умницей, когда решила перед этой аферой снять квартиру. Ничего не предвещало, что она мне понадобится, — обычная перестраховка. А теперь, Крис, представь, что Граф ждет тебя у крыльца твоего настоящего дома… Кофе застревает в горле — я шумно откашливаюсь.
Моя история повернула не в ту сторону. Мои отношения с Графом повернули не в ту сторону. Безотчетно, по собственной воле, я впустила его в свою квартиру. Да я поцеловала его!
А что если, ощущая власть над Графом, я, на самом деле, как поезд, который свободен в выборе маршрута только по уже проложенным рельсам? Рельсы, конечно, прокладывает Граф. Вдруг я что-то упускаю и уже давно играю по его правилам? Он намного жестче, чем хочет казаться, — и намного хитрее. Иначе ему бы не удавалось выходить сухим из всех авантюр, связанных с написанием книг.
