– Беспокоишься, – повторяет она так, словно это очень странное и подозрительное слово.
Но я все равно не отступаю.
– Просто он кажется очень… напористым.
Она внезапно расплывается в улыбке, словно я только что, не сходя с этой крыши, достала Макса из шляпы и поставила перед ней.
– Это мне в нем и нравится, – говорит она. – Он…
– Что? – перебиваю ее я, но стараюсь, чтобы голос не выдал моего нетерпения.
Она беспомощно оглядывается, с таким видом, словно мы сидим на облаке из мерцающих блесток, но я этого почему-то не замечаю. И никогда не замечу, потому что у меня глаза под это не заточены. Но облако здесь, блин, вот оно, это же очевидно!
– Что?
– Он сексуальный, – наконец говорит она, выдохнув бесформенное облачко дыма.
Я провожаю его взглядом, пока оно не тает в листве дерева.
– Ава, я должна тебе кое-что сказать.
– Ну так скажи.
Не говори. Ты потеряешь ее навсегда, дура.
Ава наблюдает за мной. Долго. А потом целует меня в лоб.
– Да не волнуйся ты так, Хмурая. Ты все равно моя любимица.
* * *
Судя по всему, это и есть комната, которую он снимает. Я открываю дверь, пытаясь убедить себя, что я не сумасшедшая и ничего не вынюхиваю. В конце концов, когда-то ведь это была моя комната. Да и дверь он все равно бросил открытой. Или почти открытой. Во всяком случае, незапертой. Можно сказать, сам пригласил меня в гости. Давай, мол, Саманта, зайди, осмотрись.
И вот я осматриваюсь… Потому что ищу… Хотя я понятия не имею, что ищу. Все выглядит точно так же, как было при мне. Разве что добавилась парочка новых вещиц. Горка коробок из-под китайской еды. Все пустые. Дешевый динамик, который крутится и меняет цвета, пока играет Bring on the Dancing Horses в исполнении Echo & the Bunnymen
[65]. Не считая этого, нет никаких доказательств того, что здесь когда-либо жил кто-то, кроме меня. Кровать выглядит так, словно в ней никто никогда не спал. Книги, которые я оставила здесь, по-прежнему стоят на полках. Я подхожу к потрепанному черному столу в углу у окна – это был подарок от Авы. Столик на одного, вот это вот все. Она даже нацарапала в углу «С» перочинным ножом. Чтобы я не сомневалась, что он мой. Но большую часть времени мы все равно работали вместе за ее кухонным столом. Точнее, она работала. А я просто копалась в собственных болячках и переживаниях, кружила по своему черному блокноту, как акула, пытаясь найти выход из собственных мыслей. Такому же блокноту, как этот… который прямо сейчас аккуратно лежит посреди стола.
Как будто хочет, чтобы его увидели. Взяли в руки и открыли.
Я открываю, и у меня падает сердце. Я вижу свой собственный почерк. Несколько страниц потока сознания и грустного нытья. Несколько произвольных цитат, не стоящих запоминания. Списки. Так много списков. Слова «не знаю, не знаю, не знаю», окруженные виноградными лозами и распахнутыми глазами. Ненавижу свой почерк. Неразборчивый, лихорадочный, с таким жутким наклоном, что кажется, будто это не почерк, а несущийся стремглав поезд, готовый в любую минуту опрокинуться и рассыпаться вагонами. Много вычеркнутых слов. Целые абзацы перечеркнуты. Даже списки пронизывает чувство неуверенности. Но когда я перелистываю блокнот еще раз, замечаю кое-что новое на первой странице. Под длинной цитатой на тему одиночества, которую я, должно быть, списала откуда-то еще сто лет назад и которая теперь кажется мне бессмысленной, вижу новый текст, написанный черной гелевой ручкой. Это список. Он написан другой рукой. Моей и в то же время не моей. Более прямой и твердой. Даже самоуверенной. Ни капли сомнения в духе: Все ли тут правильно написано? Может, надо по-другому?
Я пялюсь на этот список.
Samantha_Mackey@warren.edu praisexenu
Caroline_Anderson@warren.edu Iluvcorgies
Kira_Stone@warren.edu Unicornsplease
Victoria_Fielding@warren.edu bloodmilkforgogol
Eleanor_Brown@warren.edu ledaswanned
Ursula_Radcliffe@warren.edu 7SeAwiTcH7
Alan_Reid@warren.edu fleshmarketclose
Жар всползает по моей шее. Я роняю блокнот так, словно он только что меня укусил. Господи, мать его, Иисусе. У меня перехватывает дыхание. Я смотрю на «С», нацарапанную на столешнице. Кровь стучит у меня в ушах. Я пытаюсь открыть ящик. Заперто. Заперто? Они, вообще, закрывались раньше?
Звук вибрации иглой пронзает мозг, я подпрыгиваю.
На кровати лежит телефон, которого я раньше не видела. Я беру его. Экран забит уведомлениями о сообщениях с самых разных номеров.
«Икар, я горю».
«Байрон, упсики! Прсти, эмоджи с цыпленком был не тебе. Надеюсь, не отвлекаю тебя от работы… Мы просто давно не виделись, так что…»
«Напиши, как сможешь ☺».
«Скучаю по нашим tete-a-tetes ☺».
«ОЧЕНЬ! ☹».
* * *
«P. S. Шрамы теперь смотрятся просто отпадно, хотела бы тебе показать, чмоки-чмоки (Это Кэролайн, если что)».
«Тристан! Ты вообще получаешь эти сообщения??? Мой телефон ведет себя ТАК странно в последнее время ☹».
«Плз, спаси меня! Я заблудилась в темном, страшном лесу и боюсь, что больших серых волков я больше не боюсь! ☹».
«Худ, ты заводишь меня. Приходи».
Последнее сообщение сопровождается обнаженкой по пояс – она лежит на меховом ковре. Ее голубое тело на фотографии обрезано по шею. Совсем как…
– …архетип женщины-жертвы. Но скажи, нетрудно представить себе, как она в этот момент томно улыбается?
Я вскрикиваю. Он стоит прямо у меня за спиной. Близко. Так близко, что меня наполняет запах леса и звериной шкуры. А потом вытягивает руку и опирается на стену у меня за спиной, вроде бы и небрежно, но в то же время загоняя меня в угол, так, что сбежать не получится.
– Итак, ты нашла мой телефон, – говорит он.
Дымчатые глаза – чистый лист, ничего не понять. На лице – загадочная, непроницаемая улыбка.
– Не знаю насчет непроницаемой, милая, – он аккуратно вынимает телефон из моей раскрытой ладони – так, словно я сама его протянула.
