Какого черта ты так несешься, спросила бы меня Ава.
Я не знаю, ответила бы я, наверное, мне просто так хочется.
И хоть я и не видела бы ее лица в темноте, поняла бы, что она улыбается.
Ладно, Зайка, сказала бы она и нарочно стала бы идти еще медленнее, просто чтобы меня подстебнуть. И остановилась бы пару раз, полюбоваться каким-нибудь деревом или луной. Ну и красивая же сегодня луна! Не находишь?
* * *
Мне кажется, я блуждаю уже несколько часов. Несколько дней. Недель. Мой взгляд рыщет, как хищник, по размытым извилистым улочкам, пытаясь высмотреть знакомые черты ее дома. Ищу цветы, умирающие на подоконнике. Енотов, бегающих по крыше. Разве я не должна была запомнить, где находится ее дом? Разве я там не жила? А может, она забрала цветы с собой. Уложила в свой чемодан из змеиной кожи вместе с вуалью и ажурными митенками, счастливым пером сороки и фляжкой в форме одноглазой женщины. И теперь я никогда ее не найду. Потому что вот настолько ее разочаровала. Я представляю, как она складывает весь свой дом, как свитер. Сворачивает и уносит прочь.
Я выхожу за пределы города к набережной. Но Авы нет в океане. Ее нет среди облаков. Нет в мусорном баке. И за этим деревом ее тоже нет.
Я тащусь обратно к себе. Свою квартирку я нахожу легко и просто, даже несмотря на то, что ушла очень далеко, а город вокруг плывет и вращается. Я сажусь за стол и говорю себе, что сейчас напишу что-нибудь, я должна начать писать, сейчас как раз подходящий момент. Но вместо этого просто сижу и пялюсь в окно на кирпичную стену. Вижу в окне квартиры напротив короткостриженого мужичка, который точно так же сидит за своим столом. Он сидит совершенно неподвижно. Часы сменяют друг друга, а он не встает, даже не двигается. Наверное, он просто мертв.
Раздавленная, побежденная, я уползаю обратно в постель. Беру телефон. Обои на домашней странице – пятеро пушистых кроликов, сбившихся в кучку. Раньше там стояла наша с Авой фотография на крыше. Щека к щеке, серьезные, но счастливые, это видно по глазам. Когда я успела ее поменять? Грустнее всего то, что я этого даже не помню. Я набираю сообщение: «Где ты?», но тут же его стираю.
«Ты правда уехала?» – стираю.
«прости за все, что я не так…» – стираю.
«я знаю, что была не лучшей…» – стираю.
«я была хуже всех…» – стираю.
Стираю, стираю, стираю.
Оставь. Оставь ее в покое. Ты все равно ее не заслуживаешь.
* * *
Я открываю глаза и вижу ее. Она стоит в моей глупой комнате, слишком высокая для моих низких потолков. У нее в руках корзинка темно-красных холодных вишен. Где она их достала? А еще – бутылка имбирно-персикового коктейля из популярного местного бара соков.
– Прости, что я все время бросаю тебя, – хриплю я. – Я не понимаю, что на меня нашло.
Ш-ш, говорит она и кладет прохладную ладонь на мой пылающий в ледяном ознобе лоб. Какая же приятная и прохладная у нее рука. Как прекрасно. Именно о такой руке я мечтала, именно такого прикосновения жаждала.
– Я думала, ты уехала, – шепчу я.
А открыв глаза, вижу перед собой пустоту.
Она растворяется в воздухе.
Я кричу.
Просыпаюсь вся в поту. В комнате пусто, если не считать застоявшегося воздуха и слабого лучика света, просочившегося в окно. Из-за стены доносится маниакальный хохот жирдяя-извращуги.
24
Утро Сочельника. Лихорадка наконец отступила. Я отовариваюсь в магазине дешевых товаров, где вместо фоновой музыки витает отчаяние местных покупателей, похожих на обитателей загробного мира. Пожилые люди шаркают по мрачным лабиринтам консервов, среди пирамид из банок с маринадом, блестящих в свете слишком ярких ламп. Местные бананы совершенно непригодны для еды, они сначала зеленые, а потом сразу становятся черными. Я даже яблокам местным не доверяю, потому что они какие-то пластмассовые и блестящие и напоминают мне разодетых цирковых медведей, вытащенных на арену. Половину моей корзинки занимает быстрорастворимая лапша – это мой рацион и на сегодня, и на завтра.
Господи, какое жалкое зрелище, говорит Ава. И унылое. Тебе не уныло от всего этого?
Это все, что я могу себе позволить, отвечаю ей я. Пусть ее и нет рядом, я все равно могу разговаривать с ней, как будто она со мной.
Позволить? Брось, Хмурая. Не надо давить на жалость.
Я не такая, как ты, окей? Не все аспекты моей гребаной жизни могут быть интересными. Я не могу раздувать слона из каждой сраной мухи.
Но Ава в моей голове считает все это забавным, и только. Смотрит на меня с кривой улыбкой, одновременно забавляясь моим недовольством и жалея меня.
Ладно, пойдем в дорогой магазин, хорошо? В «Форестье». Этого ты хочешь?
Только если ты стащишь там что-нибудь особенное.
* * *
В «Форестье» дорого пахнет срубленными елями и жареной птицей. На входе меня встречают пышные букеты летних цветов, хотя на дворе зима. Ну? спрашиваю я у Авы. Теперь ты довольна? Но она уже пропала. Да и с чего ей быть довольной? Насколько я помню, это место она ненавидит еще больше, чем дешевый магазин. Так зачем я сюда пришла? Я разглядываю пышные клумбы капусты, роскошный ассортимент органической малины, дизайнерских яблок и гранатов, бескрайние тропические угодья и ряды соков холодного отжима всех возможных оттенков радуги, под которой живут местные мажоры. Действительно, зачем я здесь, снова и снова спрашиваю я себя. Я чувствую себя унылым томатом, выкатившимся на арену красных сияющих яблок. И теперь все эти до смешного дорогие органические продукты смотрят на меня с чем-то вроде ужаса.
Не знаю, сколько я брожу по этому дорогому лабиринту. Должно быть, уже несколько часов. С тоской разглядываю ассортимент. Дорогое какао. Изысканный соус для пасты. Упаковки сушеных лисичек. Гранатовые зерна. В корзину я ничего не кладу. В конце концов теряюсь. Где здесь хлеб? Простой, блин, хлеб? Я хочу уйти отсюда, но сначала нужно что-то купить. Пытаюсь найти какой-нибудь рамэн, как вдруг где-то рядом взрывается громкая музыка, я слышу, как кто-то тихо подпевает:
«Бродите, если хотите»
[55].
Я поднимаю взгляд. Он стоит у стойки с какими-то причудливыми грибами. То же поношенное черное пальто. Те же темные растрепанные волосы, закрывающие хищное, волчье лицо. Дикие глаза как будто улыбаются. И смотрят прямо на меня. Это парень с автобусной остановки.
Он прижимает к себе упаковку лисичек, из кармана у него торчит надкусанный французский багет. Увидев меня, он резко останавливается и поднимает руку. Машет мне. Привет.
