- Дункан! Благие Семеро, ты не порезался?!
- Пустяки. Простите.
Магистр вздохнул, откидываясь назад, а тетушка торопливо подала ему салфетку и собрала… осколки чашки? Но Айлин не слышала звона!
Ей вдруг ясно представилась сильная смуглая рука разумника, и как в его ладони с едва слышным треском ломается хрупкий чинский фарфор, а острые тонкие осколки режут кожу. Она вздрогнула и зажала себе рот рукой.
- Простите, Элоиза, мне правда жаль… — негромко попросил Кармель, вытирая руки.
- Все-таки порезался, — вздохнула тетушка, подтверждая мысли Айлин. - О, Дункан, простите и вы меня! Но… что же делать?
- Ничего, - горько сказал разумник, пожав плечами. - Я же не могу увезти вашу племянницу силой. Она никогда не простит этого ни мне, ни себе. Конечно, я не собираюсь от нее отказываться, но… есть путь, который она может пройти только сама. Понять, чего она хочет и чем готова ради этого пожертвовать, осознать, что для нее действительно важно. Ей восемнадцать лет, Элоиза, и я не имею права решать за нее, какой будет ее жизнь. Если только…
- Если? - вскинулась тетушка.
- Если жизни Айлин будет угрожать опасность, я вмешаюсь, несмотря на ее собственную волю, — сухо сказал Кармель. - Надеюсь, это не потребуется. А до той поры, простите, я не собираюсь вести себя, как… Бастельеро.
Претемнейшая Госпожа, сколько гнева и плохо скрытого отвращения прозвучало в этом имени! Айлин, скорчившись, спрятала лицо в ладони, но продолжала слушать, и откройся рядом с ней портал, полный демонов, она бы не двинулась с места.
- Право, порой мне кажется, что ты изрядно разгневал Всеблагую, так долго отказываясь от ее даров, — вздохнула тетушка, даже не пытаясь скрыть сочувствие в голосе. - Даже не знаю, чем еще можно объяснить, что тебе уже во второй раз не везет с девицей из нашего рода?
- Во второй? - переспросил Кармель с болезненным недоумением и через несколько бесконечно долгих мгновений протянул: - А-а-а… ваша сестра? Дорогая Элоиза, право, я не столь тщеславен, чтобы думать, будто Всеблагой есть до меня какое-то дело. Да и отказ леди Гвенивер следует считать скорее удачей, чем потерей.
- Ты забыл! — пробормотала тетушка с тем же удивлением, что чувствовала сейчас сама Айлин. - Ты забыл о Гвен?! Ты, разумник! Я была уверена, что уж ты не забываешь вовсе ничего!
- Я тоже был в этом уверен, — подтвердил Роверстан и, помолчав, добавил явно нехотя: - Я был увлечен вашей сестрой, это правда. Что ж, ей было чем увлечь мужчину, но… даже тогда мне не хотелось посвящать ей стихи.
- А Айлин… — начала тетушка и осеклась.
- Колыбельная для девочки двенадцати лет, баллады - когда ей было пятнадцать, сонеты и серенады - для невесты и альбы для новобрачной, — пробормотал Кармель едва слышно, но Айлин уловила его слова почти болезненно обострившимся слухом.
«Баллады? Серенада?! Так он… ее не просто спел, но еще и сам сочинил?! Для меня?!»
Айлин прижала ладони к загоревшимся щекам.
- Я поражена, — признала Элоиза. - Серенада? Это понятно. Но колыбельная?
- Сложно представить, я понимаю, — снова усмехнулся, судя по голосу, Кармель. - Но если бы вы увидели ее тогда в Академии, как увидел я. На том Совете, чтоб его… Взъерошенный котенок перед стаей матерых псов, и далеко не всем из них хватало благородства, чтобы отнестись к этой крохе с уважением, которого она заслуживала. Ну а потом, когда она потеряла отца… Стыдно признаться, что я не смог отдать ей эти стихи. Это бы выглядело…
- Понимаю, — сочувственно проговорила тетя Элоиза. - И… они так и не увидят свет? Теперь-то?
- Ну, может быть, издам сборник, — опять пожал плечами Кармель. - От колыбельной до альбы… Критики признают, что это был неплохой замысел, основанный на истории взросления, и никто не узнает… Вам-то, надеюсь, не нужно пояснять, почему альба именно для новобрачной.
- Не нужно, —улыбнулась Элоиза. - Я помню, что по вашим арлезийским традициям альба должна быть весьма игрива, потому и пишется для возлюбленной или новобрачной. - И, снова вздохнув, добавила: - Ах, Дункан, как же нелепа жизнь. Право, может быть, вам стоило жениться на мне тогда? Ведь я же предлагала… Конечно, у меня нет столь… выдающихся достоинств, как у Гвенивер… хм… выдающихся во все стороны, о да… Но разве вы были бы несчастны со мной?
- А вы, Элоиза? - мягко спросил Дункан, взяв тетушку за руку. - Неужели вы хотели бы, чтобы в вашей жизни не было Тимоти и всех этих лет? О да, несомненно, этот брак не помешал бы нам остаться друзьями… Но разве вы смогли бы удовлетвориться меньшим, чем любовь?
Айлин, потрясенная, не верящая своим ушам, столько невероятного они услышали, вгляделась в лицо Элоизы. Тетушка и Дункан? Неужели они…
- Пожалуй, нет, — помолчав, призналась Элоиза. - Вы как всегда правы, мой дорогой разумник, - с легкой теплой грустью прозвучал ее голос. - Я никогда не пожалею, что в моей жизни был мой муж, как не пожалею и о дружбе с вами. От этого особенно горько…
- Не хороните ни себя, ни Айлин раньше времени, — встав, уронил Дункан. - Жизнь продолжается. И я уверен, она преподнесет нам еще множество даров. К слову, о дарах…- он помедлил несколько мгновений, не двигаясь с места и словно бы задумавшись. - Решение Айлин погостить у вас оказалось весьма своевременным. Со своей стороны я прошу вас, Элоиза, отклонять любые визиты, если кто-либо захочет их нанести. За исключением, разве что, его величества, лорда Фарелла или младшего лорда Аранвена. И не принимать ни цветов, ни сладостей, ни иных подарков, которые могут прислать в ваш дом, не прикасаться к ним, а сразу отправлять в огонь.
- Полагаете, кто-то желает навредить моей племяннице? - спросила тетушка, и Айлин не смогла не подумать, что Кармель действительно говорит так, словно опасается… проклятия на вещи? Но кому и зачем может понадобиться ее проклинать?
- Подвиг вашей племянницы не дает покоя многим, - уронил Кармель. - И хотя я надеюсь, что эта предосторожность окажется излишней, не пренебрегайте ей. Я, разумеется, тоже сделаю все, чтобы Айлин ничего не грозило…
Поклонившись, он почти вышел из гостиной, но уже на пороге обернулся и негромко сказал:
- Примерно два часа назад лорд Бастельеро объявил в обществе, что намерен жениться на Айлин и получил ее согласие. Полагаю, вам следует ждать визита жениха.
И вышел.
Айлин, подхватив платье и уже не беспокоясь, что тетя ее услышит, вскочила и бросилась к окну, выходящему во двор, куда гостю должны были подать коня или экипаж-смотря на чем он приехал. Но вместо этого в раскрытое окно услышала голос конюха, который вчера принимал у нее Луну.
- Милорд Роверстан! - едва не рыдал здоровенный детина. - Окажите милость, заберите сами свое Барготово отродье! Там, извольте видеть, кобылка юной леди стоит, тоже арлезийка, так он от нее наотрез уходить отказывается. Я к нему и так, и этак, и с яблоком, и с хлыстом, а он зубищи ка-а-ак оскалит, копытом ка-а-ак топнет…
