Один из фундаментальных принципов интуитивной психологии заключается в том, что каждый человек получает важную информацию из своих источников, разнообразных и несовершенных, поэтому мы так много времени тратим на размышления о том, владеют ли стратегической информацией другие люди. Но при взаимодействии со сверхъестественными силами человек почти всегда верит в то, что они обладают доступом к любой максимально полной информации.
Паскаль Буайе писал: «Не религия поддерживает нравственность, наоборот, интуитивные нравственные установки придают религии достоверность. Это не религия дает объяснения несчастьям, а характер поиска человеком источника своих бед облегчает усвоение религии».
Интуитивные этические установки и их связь с пониманием сверхъестественных сил бывают нескольких видов:
– боги-законодатели, устанавливающие основные моральные принципы, по которым людям предписано себя вести;
– образцовая модель, в которой святые или праведники значительно отличаются от обычных людей, но при этом достаточно на них похожи, дабы служить примером для подражания;
– заинтересованная сторона, когда боги или предки неравнодушны к тому, что делают люди, вследствие чего мы обязаны вести себя определенным образом либо воздерживаться от некоторых поступков.
Эти три варианта связи богов с нравственными установками часто встречаются в смешанном виде.
По мнению Паскаля Буайе, «умение взглянуть со стороны – незаменимый навык для вида, который настолько зависит от социального взаимодействия. Приходится отслеживать развитие событий не только с собственной точки зрения, но и с чужой и оценивать причины различий между ними».
Взгляд на сотрудничество как на проблему не просто рациональную, но и эволюционную позволяет предположить, почему соответствующие установки принимают форму ощущений, а не осмысленной рациональной мотивации:
– чувство вины – наказание, которому мы подвергаем себя за обман или просто за несоответствие провозглашаемым стандартам честного сотрудничества с другими;
– благодарность – положительное эмоциональное подкрепление, которое ассоциируется с обнаружением готовности к сотрудничеству у других, когда возможен был обман;
– гордость – положительное подкрепление за сотрудничество, компенсирующее разочарование от упущенной возможности смошенничать.
Паскаль Буайе считает, что «если у вас имеются понятия о сверхъестественных сущностях, обладающих стратегической информацией, возможность легко встроить их в нравственные рассуждения, которые в любом случае будут иметь место, делает эти сущности более релевантными (мысленные образы, помещенные в данный нравственный контекст, легко представимы и порождают множество новых умозаключений) и значимыми». Он отмечает: «В какой-то мере религиозные понятия паразитируют на нравственных интуитивных установках… Несчастья обычно интерпретируются в социальном ключе. У нас есть социальные взаимоотношения, мы вступаем в сложное социальное взаимодействие сотни тысяч лет, потому что имеем специализированные когнитивные способности, которых требует социальная жизнь. У нас есть особые средства распознавания своих внутри группы; мы знаем, как вести себя со своими в противоположность чужакам; интуиция подсказывает нам, кому стоит доверять, а кому нет; у нас есть системы логического вывода, улавливающие обман и предательство интересов и вызывающие определенные эмоции, когда нарушаются принципы социального взаимообмена». Буайе также делает следующее заявление: «Религия, вопреки сложившемуся мнению, вовсе не подпитывает этику, наоборот, это благодаря нашим интуитивным этическим представлениям какие-то религиозные понятия проще усваиваются, хранятся и передаются другим».
* * *
Человек не просто боится смерти и всячески старается избежать ее (это относится и ко всем животным и позволяет измерить, насколько развиты у них способы воспринимать реальную и потенциальную опасность). Человек еще и осознает универсальность и неизбежность смерти.
Эволюционная биология предполагает, что многие шаблоны человеческого поведения и способности коренятся не в стремлении организма выжить, а желании передать свои гены. В некоторых ситуациях человек оказывается перед сложным выбором: выжить, не сумев передать гены потомству, или сохранить гены, погибнув самому. Такие моменты способствуют распространению генов самопожертвования.
Однако, если объяснять наши эмоции с точки зрения истории человеческого вида, стоило бы ожидать более сложного набора страхов и тревог, поскольку существует множество других угроз передаче генов: потеря потомства, неумение привлечь внимание родителей, непривлекательность в глазах противоположного пола, низкое положение в социальной иерархии.
Большинство антропологов не поддерживают идею о том, что религия дает утешение от осознания смерти:
– во многих культурах религиозный взгляд на смерть совсем не является утешительным;
– большинство религий не обещает награды за хорошее поведение в виде спасения или вечного блаженства;
– тема смерти в религиях обычно касается не смерти как таковой, а вполне конкретных фактов об умирании и усопших.
Можно выделить несколько общих особенностей человеческого мышления, связанных с темой смерти и ритуальными обрядами:
– у человека есть лишь смутное представление о смерти и усопшем;
– человек точнее представляет себе недавно скончавшихся, чем смерть как состояние; покойник воспринимается скорее как опасность, чем как утешение; большинство представлений о смерти и мертвых связаны с переходным периодом между самой смертью и последующим состоянием;
– обряды касаются последствий, которые могут возникнуть у живых, если надлежащим образом не позаботиться о теле умершего;
– погребальные обряды строятся преимущественно на действиях с телом усопшего, так как присутствие тела вызывает страдания и тревожность.
Как утверждает зороастрийский текст, любой, кто коснется трупа, «будет заражен до кончиков ногтей. Не очиститься ему после этого во веки веков». Подобные представления о заразности трупа универсальны для большинства культур и социальных групп. Именно этим объясняется особое отношение к мертвому телу, сопровождающееся атмосферой напряженности и опасности.
Конечно, важна и вторая составляющая человеческой эмоциональной реакции на мертвое тело, которое является не просто средоточием заражающих веществ, но и живым существом, которого мы знали.
Мертвые тела вызывают сложный поток умозаключений разных систем человеческого сознания, между которыми возникают нестыковки: система распознавания живых существ и система интуитивной психологии активно обмениваются с так называемой системой досье. Но посредством последней по-прежнему выводы о трупе делаются на основе сведений о прошлом взаимодействии с ним, как будто он до сих пор жив. По этой причине большинство из нас являются дуалистами, принимающими как данность, что сознание угасает, когда тело испускает дух. Проблему создает не представление о том, что человек по-прежнему с нами, а конфликтующие интуитивные заключения двух систем – обе сосредоточены на человеке, но одна отвечает за одушевленность, а другая – за идентификацию.
