Посверлив Мотю пару секунд взглядом исподлобья, В тяжело вздохнул и заговорил:
— Красиво поёшь, — спокойно молвил он. — Только не лопни от важности, когда мир начнёшь любить. И не забывай, что болтать с умняком о теории и уметь применить знания на практике в реальных жизненных ситуациях — это две разные планеты. Разглагольствуешь о любви ты так же красочно, как и какой-нибудь эстрадный певец, любящий вне сценического образа только кокаин и доступных женщин общественного пользования. И совсем даже не «бездонные очи любимой и единственной», о которых он слезливо скулит на своих звуковых дорожках, с визгом раскупаемых наивными фанатками. А чего ты стоишь на деле — это мы поглядим на дистанции жизненных обстоятельств. Но из того, что я вижу пока, мой прогноз для тебя неутешительный. Твоё знание уже вскружило тебе голову. Это отлично чувствуется из манеры твоего повествования. А с любителями о «добре и любви» затирать с пеной у рта я, знаете ли, знаком не понаслышке, — он кивнул головой в мою сторону. — Только попробуй с ними не согласись, и в порыве их чистой любви моментально кинжал под ребро отхватишь. Как говорил классик: «Пусть умоются кровью все, кто усомнится в нашем миролюбии».
Смотря в пол, я с сожалением кивал на слова В. И хоть мне было весьма любопытно услышать о трёх этапах познания, но мне больно было слушать Мотины слова о любви. Ведь я и был человеком, пытающимся найти смысл жизни в обретении власти. Человеком, из кожи вон лезущим, лишь бы выставить себя не тем, кем являюсь на самом деле. Лишь бы окружающие не заметили подлога и не увидели во мне вечно что-то скрывающего труса, изворачивающего всё в выгодном и безопасном для себя свете. Труса, боящегося даже самого себя настоящего. Как бы защитные механизмы психики ни облачали моих истинных намерений в благовидные конструкции, как бы мой интеллект ни обманывал меня моими якобы «благими намерениями», но в глубине души я прекрасно знал, кто я есть на самом деле и для чего я делаю всё, что делаю. И в своих нападках на В я подтвердил это самым непосредственным образом. Я тоже хотел бы созидать и любить созидание других. Но я не знаю, как прекратить делать то, что делаю я, и начать делать то, что говорит Мотя. Я не знаю, как перестать разрушать и начать созидать. Я не знаю, как стать свободным и сильным и как начать любить окружающий мир, перестав постоянно бояться.
— Моть, — нетвёрдым голосом вмешался в разговор я, подняв глаза. — А как перейти со второго этапа познания на третий этап? Как выйти из заблуждения и стать просвещённым человеком? Как найти любовь? Как научиться любить боящемуся любить? Как научиться любить тому, кто из-за различных страхов и комплексов прогнал из жизни любовь, как назойливую муху? Как договориться и быть в ладах с самим собой? Как обрести любовь, если всё, из чего состоит твоя жизнь, — это попытки найти смысл жизни в обретении власти?
Боковым зрением я поймал на себе взгляд В и, повернув голову в его сторону, тут же устремил свой взгляд в его полные уверенности и глубины глаза. Пару секунд я не отрываясь продолжал смотреть, и он, не отводя взгляда в ответ, неожиданно заговорил:
— Да нормальный ты чел, не парься, — произнёс В, легко улыбнувшись правым краем рта. — А дерьмецо, оно да, оно время от времени из всех нас плещет. Без него мы бы не были людьми, а были бы какими-нибудь Мотиными сияющими радугой алгоритмами и кодами.
Не обращая внимания на возникшую ситуацию и на наши с В взаимные взгляды, Мотя взял своего чёрного белопольного слона с h3 и срубил им на d7 коня В, после чего партия была предрешена: белые получали мат в четыре хода. Совершив фактически победный ход и вздохнув полной грудью, Мотя начал отвечать:
— Чтобы научиться любить, — заговорил он, медленно произнося каждое слово, — нужно принять себя творцом, перестав заблуждаться о собственной бессмысленности и отпустив бесконечный просчёт целесообразности логики, услышать свою совесть. Открыть себя риску во имя намерения быть счастливым самому и дарить счастье другим. Путь любви начинается с принятия себя. Ты — неотъемлемая и необходимая часть мира. И лишь в полной мере приняв эту часть, можно научиться принимать другие его части. Лишь приняв ошибки и недочёты своей личности, можно принимать ошибки и недочёты других людей. Любовь к другим начинается с принятия самого себя настоящим. И принятие себя должно быть основано на чётком понимании простой истины: ты таков, каким должен быть именно ты. Не «лучше» и не «хуже», не «другой» и не «вон тот», а именно в том виде, в каком представлен. Каждая крупица тебя призвана быть частью усложняющейся гармонии материи. Так прими же этот великий процесс созидания, становясь добровольным его участником.
Я благодарно кивнул Моте. Я убеждён, что его слова предельно точно отвечали на мой вопрос. Давали исчерпывающий расклад по очередности этапов и действий в стремлении решить поставленную мной задачу. Возможно, для кого-то его изящный и ёмкий ответ был бы долгожданным откровением и желанным решением. И я в самом деле был ему искренне благодарен за стремление помочь. Однако я был увлечён совершенно не его словами. Я был увлечён тем, что меня по-настоящему проняло и потрясло до глубины души. Простая, ни на что не претендующая фраза «Да нормальный ты чел, не парься» возымела эффект в разы больше премногих Мотиных апофегм. Именно от банальной фразы В и его лёгкой дружеской улыбки я почувствовал себя несказанно счастливее. Ибо эта фраза была его прямым и ясным одобрением моей личности. Личности с ошибками и изъянами. Личности, которой многое не по силам и которая далеко не идеальна. И тем не менее я оказался ему нужен в своём настоящем обличии. В обличии, не так давно продемонстрированном «во всей красе». Человек, от которого я меньше всего ждал прощения и понимания своей слабости, дал мне это даже без моей просьбы. Он принял меня, потому что смог принять себя. Он принял мои недостатки, явно зная недостатки свои собственные. Он смог принять весь свой хлам и дребедень, под завязку забивающие его голову. Ведь даже если в моей среднестатистической голове помещается такое внушительное их обилие, то громадный интеллект и невероятная глубина мыслей В просто обязывают иметь безграничные запасы хлама и дребедени. Тем не менее он справился. Он смог сделать то, чего я сделать до этого момента был не в состоянии. Получается, что счастье — это личный выбор каждого человека. Это выбор между осознанным принятием себя и невежественным отторжением. Да, я в чём-то плох и многое мне не по силам. Я не претендую на идеальность. Я не претендую на безошибочность своих поступков. Более того — я даже хочу ошибаться. Да, именно! Я желаю учиться и развиваться на своих ошибках. Я жажду задавать вопросы, и пусть кто-то сочтёт их глупыми, неправильными и ненужными. Я жажду совершать поступки, для кого-то нелепые, бессмысленные и непонятные. Но это будут мои настоящие потребности в знаниях и действиях. Это потребности, стоящие передо мной на моём нынешнем этапе развития. И я не вижу смысла подстраиваться под чьи-то ожидания. Ведь если окружающие люди способны любить, то они примут меня любым. Плохим, тщеславным, ошибающимся, неидеальным, не таким «как надо». Примут мои действия и одобрят их, как это сделали В и Мотя. А если окружающие, у которых я пытаюсь выпросить одобрения, такие же тщеславные и закомплексованные люди, как и я сам, то у них не найдётся времени одобрить меня. Они никогда не дадут мне своего согласия на то, чтобы я был счастлив. Ведь моё счастье лишь отдалит тщеславных людей от счастья их собственного. Они не заинтересованы в моём счастье. Они лишь будут требовать, чтобы я заметил и одобрил их. Будут заставлять меня признать правильность их выбора и их возможность быть счастливыми. Будут выпячивать себя, абсолютно не замечая при этом меня. Будут вырывать у меня одобрение их поведения так же, как это делал я со своими друзьями. Тщеславным людям нет дела до счастья других людей. И как только я погружаюсь в поиски одобрения своего счастья от тщеславных окружающих, я автоматически обрекаю себя на вечные поиски несуществующего. Я обрекаю себя на вечное несчастье. Нельзя закричать: «Посмотрите все — я наконец-то нашёл недостающую часть! Теперь-то вы уж точно разрешите мне быть счастливым! Теперь-то уж вы никуда не денетесь! Теперь-то уж вы обязательно одобрите мой выбор!» Ещё как денутся, и ещё как не одобрят, заставив искать что-то другое. Заставят искать то, чего нет. И так до скончания дней. Так не бессмысленно ли бегать и выпрашивать это самое одобрение, которое ещё и не выпросить? Одобрение, которое умеющие любить люди дадут мне «любому», а не умеющие не дадут мне «никакому». Подыгрывать ожиданиям других людей в попытках угодить — недальновидная и проигрышная стратегия, всегда заводящая на дистанции в тупик. Я лучше буду предлагать другим людям себя в натуральном обличье. Я буду предлагать им подлинную версию себя. А они со своей стороны уже пусть решают — нужен ли я им в таком виде или нет. И правда в том, что если кому-то я окажусь не нужен, то это будет обозначать нашу несовместимость, невозможность объединения и создания гармоничного союза. Закрытая дверь даст чёткий сигнал к тому, что нам не по пути. Поэтому предлагать себя настоящего я буду до тех пор, пока другой человек не отворит мне дверь и не пригласит войти для построения совместного счастья. И своей фразой В отворил дверь. Своей фразой он принял меня настоящего и предложил войти для построения нашей дружбы. Именно поэтому его слова с такой лёгкостью и вытащили меня из всех тех дебрей, куда я себя загнал. Они мгновенно вытащили меня из болота сотен лишних мыслей не о том, окутавших непроходимой пеленой всю мою жизнь. Потому что это были слова, наполненные любовью. Той самой любовью, от которой В так убедительно бежит на словах, но которую, как выяснилось, он так замечательно способен проявлять на деле. Играющий роль неумеющего и непонимающего, в действительности же он предстал безупречно владеющим. Непостижимый анаморфоз В оказался лишь ювелирно выкованными доспехами, изысканно скрывающими ранимое нутро. Нутро, изрядно потрёпанное и чертовски разочаровавшееся в людях, но не оставляющее попыток и надежд найти желаемое. Жадное и въедчивое вытягивание разговора из Моти было не чем иным, как отчаянной попыткой опровергнуть собственные мысли и отыскать заветное сокровище. Отыскать обоснование и понять причину бесконечного внутреннего беспокойства, вызванного всё ещё по какой-то причине тлеющим где-то глубоко, в незримых недрах естества, крошечным огоньком. Огоньком, не находящим ответов, но жаждущим их найти. Но в поиске «законов» и «принципов» счастья, алгоритмов и структур законов природы, всевозможных правил жизни и каких-то тайн люди забывают просто поддерживать свой огонёк. Люди забывают просто любить. Забывают делать то, ради чего и затевают все поиски. Неимоверно всё усложняя, накручивая себя и увлекаясь процессом ради процесса, люди забывают делать то, что они прекрасно умели делать с самого рождения. Люди забывают, что все они — «нормальные челы» и «париться» им не следует.
