— Ты хочешь сказать, — недоверчиво бормотал В, — что, наступая на одни и те же грабли, я получаю больше и больше отрицательного объёма действия?
— Наступать на одни и те же грабли можно по-разному. Можно наступать, потому что не знаешь об ошибке. А можно наступать, осознавая пагубность, но всё равно желая поступать наперекор. Каждый ли человек знает, что тщеславие — это ошибка? Далеко не каждый. Поэтому, наступая на грабли тщеславия, человек получает за идентичные поступки один и тот же отрицательный объём действий каждый раз. Ведь он не осознаёт пагубность своего действия. А человек, осведомлённый об ошибочности тщеславия, но продолжающий обособляться от окружающего пространства, будет получать всё больший и больший отрицательный объём действий за те же поступки.
— Получается, — усмехнулся В, — что лучше ничего и не знать вовсе. Меньше знаешь — крепче спишь?
— Для человека, намеревающегося разрушать, — да, лучше ничего не знать. Ответственности будет меньше. Но для того, кто собрался созидать, лучше знать как можно больше. Ведь знание даёт необходимые для созидания инструменты. Знание человека, желающего созидать, порождает верные намерения, наличие которых обуславливает целесообразность получения им ресурсов для действия. Закон усложнения материи благоволит такому человеку в его прогрессе и сопутствует ему.
— Допустим, — потешался В, продолжая свою линию, — я бухгалтерию для налоговой подгоняю, осознавая пагубность своего действия, но раскаиваюсь за это. Что будет? МР благоволит и сопутствует мне? Он простит меня за моё раскаяние?
— Да при чём тут твоя налоговая, — будто оскорбившись, резко вставил Мотя. — У тебя то «налоговая», то «неудовлетворённые карманы». Другие темы в наличии имеются? Я тебе говорю не о выдуманных людьми законах второго мира и фиатных деньгах, которые можно обменять на потребительские товары или на другие условные знаки. Кто и кому чего по ним должен — это люди сами придумали и сами себя и судят за нарушение этих законов. Закону усложнения материи нет до них никакого дела. Завтра люди выдумают, что нужно на голове по часу каждый день стоять, и кто не будет этого делать, тому «пять лет строго режима». И что, ты считаешь, что Закон усложнения материи будет выдавать отрицательные событийные проекции тем, кто не стоит по часу на голове каждый день? Глупости не надо городить. Закон усложнения материи реагирует лишь на нарушение гармонии первого мира.
— Хорошо, — довольно кивнул В. — А если я всё-таки сейчас возьму шахматную доску и поучаствую своим свободным выбором в разрушении твоей жизни. Возьму доску и ударю ею по твоей голове. Но ударяя, я буду понимать ошибочность своих действий. Ведь по ЗУМу я должен тебя любить и прощать, и вся слащавая байда. Но вместо этого я беру доску и хорошенечко прикладываюсь ею по твоей голове, стараясь выбить из неё всю накопившуюся там дурь. А потом крепко раскаиваюсь за сие действо. Мямлю себе под нос, мол, «что ж это я натворил!» Мол, «бедный несчастный Мотя! Как же я сожалею, что ударил его! Какой же я нехороший человек!» Простит ли мне МР участие в разрушении твоей жизни? Смогу ли я избежать своим раскаянием отрицательного объёма действий? — ухватившись ладонями за щёки и широко раскрыв глаза с нарочито фальшивой заинтересованностью откровенно стебался В.
— Во-первых, — твёрдым голосом заговорил Мотя, — раскаяние — это не ехидство. Истинное раскаяние — это форма любви. Любви к миру, который ты отныне ощущаешь частью себя и крайне сожалеешь, что ранее разрушал его. В случае, если ты всё-таки ударишь меня доской по голове, раскаянием с твоей стороны будут не поддельные слова сожаления, а искренняя любовь, основанная на ощущении единения с другим человеком. Осознание причинения вреда части единого механизма и искреннее сожаление об этом. Стремление исправить созиданием своё разрушение…
— Стремление исправить созиданием своё разрушение будет однозначно! — иронично вставил В. — Деньжат подкину тебе за это! Штучку бакинских легко закину тебе за такое веселье. Достаточно будет такого «созидания»? Или лучше пару закинуть? Или тройку? Ты только цену назови!
— Деньжат тоже можно подкидывать по-разному, — непоколебимо отвечал Мотя. — Можно «на отвали», а можно с искренним стремлением помочь человеку. Всё зависит от внутреннего состояния в момент совершения действия. Всё зависит от качества твоего намерения.
— Намерения самые чистые и светлые! — ухватившись обеими руками за грудь, продолжал паясничать В. — Оплатить издержки как физиологические, так и моральные! Лейкопластырь с зелёнкой купишь, и согретый карман настроение поднимет!
— Ты говоришь о следствиях. О том, для чего деньги нужны мне. А важно то, для чего именно ты будешь оплачивать издержки. Чтобы заявление на тебя не написали или потому что тебе действительно больно от страданий человека? Это фундаментально. Намерение измеряется наличием или отсутствием любви. Одинаковые внешне действия могут быть различными по намерению. Взять, к примеру, благотворительность детскому дому. Может быть, для пиара, отчётности и скоса по налогам. А может быть, от истинной заботы о детях и любви к ним. Ведь в обоих случаях сами действия будут внешне абсолютно идентичными. Но раскаяние — это форма любви. А какими словами или поступками ты сопровождаешь свою внутреннюю любовь — это вторично. Потому что у одного человека есть возможность совершить какие-то внешние поступки, к примеру, как ты говоришь — «дать денег», а у другого человека такой возможности нет. Можно за своё разрушение осыпать всех вокруг деньгам и ни грамма при этом не раскаяться. А можно за созданное разрушение тихонько плакать дома в одиночестве, утопая в истинном раскаянии, но не совершая при этом никаких внешних поступков по отношению к обиженному человеку из-за невозможности их совершить. Поэтому раскаяться ещё уметь нужно. А во-вторых, избежать отрицательного объёма действий даже истинным раскаянием — не получится. Раскаяние действует аналогично удаче. Это форма любви, разбивающая отрицательный объём действий на более мелкие событийные проекции. За созданное разрушение ты своё получишь в любом случае. Просто форма будет не столь ограничивающей твои ресурсы. Будешь отрабатывать свой отрицательный объём действий «долго и помаленьку» вместо «быстро и много».
— Если я истинно раскаялся, — сбавив обороты, спокойно спросил В, — то МР разбивает мой отрицательный объём действий на части, давая мне больше шансов и времени?
— Именно так, — с одобрением кивнул Мотя. — Но раскаявшись, ты своим осознанием пагубности разрушения берёшь на себя «обязательство» — не делать больше того, в чём раскаялся. В обмен на «поблажки», суть которых в помощи тебе в твоих созидательных мотивах, приобретённых с раскаянием, — ты берёшь на себя обязательство больше «не разрушать», не повторять то, в чём раскаялся. А нарушая своё обязательство, ты даешь понять Закону усложнения материи, что ты отказываешься от намеченного созидания и возвращаешься в вектор разрушения. Повторяя разрушение, ты получаешь отрицательный объём действий за своё разрушение и плюс отрицательный объём действий за нарушение обязательства по «неразрушению», что само по себе так же является разрушением.
— А второго шанса раскаяться уже не будет? — окончательно перестав дурачиться, абсолютно серьёзно произнёс В. — Пусть вместо прежней «−1» единицы отрицательного объёма действий я получу «−2» единицы. Я согласен получить за нарушение последующего обязательства хоть «−3» единицы за то же самое действие. Неужели второго шанса раскаяться не будет?
