Мусташ закивал, зачем-то поправил шкуру на Катрин и опрометью бросился к двери.
Тень же приближалась теперь к постели, покуда пламя свечи не осветило уродливые шрамы на лице Никталь.
— Говорила же — берегись, — проворчала ведьма. — Твоя сила тебя же и губит.
— Не важно теперь, — спокойно ответила маркиза и отвернулась от ведьмы.
— Я несла Якулу мазь — сама из трав варила. Шрам его врачевать. А выходит, к тебе. Вся башня шумит — завтра повесят пленницу. Пойдем со мной. Уведу тебя.
— Не пойду никуда, — глухо из-под шкур донеслось до Никталь.
Ведьма села на постель возле маркизы и вздохнула:
— Горе лишило тебя разума. Пока жив человек, все возможно. Это мертвому одна дорога — в землю. Ты сама о том лучше меня знаешь.
— Оставь свои загадки для Якула. Мертвый решил остаться на земле. Я займу его место в могиле. Кому до этого какое дело?
— Он без тебя жить не будет. За собой его унесешь.
— Зелья ему какого дашь. Он и забудет обо всем.
— Я не ведьма. Я только людей могу пугать — с таким лицом не великое дело. Врачую да по руке читаю. Видела я ладонь его. Пойдем, хорошая, бежать тебе надо. После вернешься за ним. А иначе обоих не будет.
— А коли не ведьма — так и не знаешь ничего, — усмехнулась Катрин и села на постели. — Граф Салет просил короля отдать меня, чтобы на костер отправить. И как ни старался Его Величество спасти меня, а оказалась я здесь, чтобы на виселицу угодить. Значит, лишняя я на этом свете. Так лучше уж в петле от его руки, чем в огне по воле Салета.
— Глупая ты! — рассердилась Никталь. — Говорю: бежим! Молодая, жить надо. Не жить — успеешь еще.
Маркиза негромко, легко рассмеялась. Встала с кровати, прошлась по комнате, сделала несколько глотков вина из кувшина, поморщившись от его сладости. После резко обернулась к Никталь.
— Я давно уж не живу. Да только никто понять не хочет. А ты ступай. Не уйду я. Моя жизнь ему принадлежит. И он ею распорядился.
Ведьма покачала головой и, поднявшись на ноги, медленно прошла к двери. На пороге она снова посмотрела на маркизу. В разорванной на груди одежде, со злым взглядом, с обреченностью во всем своем виде… Сердце Никталь болезненно сжалось.
— Ты живая, — прошептала она. — Возле него ты живая. И он возле тебя — живой.
С этими словами Никталь бросилась вниз, туда, где давно уже поусыпали разбойники. Но Шаню среди них не было. Устало вздохнув, она вышла во двор, вдохнула морозный воздух, только успокоившийся после метели, и посмотрела на готовый уже помост — его установили с вечера. На этом помосте сидел Шаню, свесив ноги, и грустно смотрел наверх, на башню.
Никталь подошла к нему и проследила за его взглядом. Она никого не видела за зубцами.
— Якул там? — тихо спросила она.
— Сейчас там. Где ж ему еще быть — рассвет скоро.
— Надо остановить его, цыган.
— Я к нему не пойду. Я еще жизнью не надышался, ведьма. Ты его не видела, когда он ее у пленника в объятиях поймал. А я видел. Он будто не он стал, разума лишился.
— Тогда надо ее заставить уйти из башни. Сейчас. Шаню, ты же великий пройдоха! Придумай что-нибудь.
— Эй! Ведьма! Только дурак станет пилить сук, на котором сидит!
Тут оба раскрыли рты и посмотрели наверх, где над их головами раскинулась крона дерева, на котором столько перебывало висельников.
XXXII
30 декабря 2015 года, Париж
Клод спал. Оказывается, дети прекрасно засыпают под звук работающего телевизора. И работает это не менее эффективно, чем колыбельные песни. Ей пришлось разучить несколько в Трезмоне — телевизора в двенадцатом веке, увы, не было. Мари, прикрыв глаза и откинувшись на спинку дивана, только слушала ведущего кулинарного шоу и вяло рассуждала о том, что надо что-то решать. До бесконечности так продолжаться не может.
Она не имела ни малейшего представления о том, что произошло в Фенелле, и для чего Мишелю понадобилась Катрин. Но теперь у нее на руках трое детей и на носу кошмарная депрессия. Однако впадать в нее было не самой лучшей идеей. Именно потому, что детей трое. И что теперь с ними делать, она не имела ни малейшего представления.
Одно ясно наверняка.
Лиз де Савинье они уже достали.
«Господи, ну что с тобой? Что ты делаешь?» — отчаянно подумала Мари.
И услышала, как в двери поворачивается ключ.
Первым в квартиру влетел юный маркиз и с диким воплем: «Клооод!» помчался по коридору. За ним зашла Вивьен Лиз с Мишелем. Завершал процессию Поль.
— Лиз, ну ты же сама прекрасно понимаешь, что хорошее вино — это особенно важно для ресторана. И значит, нужно, понимаешь, очень нужно искать поставщика, у которого есть такое… именно хорошее вино, — бубнил он, продолжая начатый разговор.
— Понимаю! Понимаю! Но и ты пойми, что с двенадцатого века критерии, по которым определяют качество вина, несколько изменились! — заявила Лиз, поставив Мишеля на пол. Тот немедленно опустился на все четыре конечности и пополз к телевизору, толком не обратив внимания на мать.
«Двадцать первый век их точно испортит», — отстраненно подумала королева.
— Фигня! Надо лишь получше поискать. И наверняка найдем. А может… сами заведем виноградник, м? — с надеждой в голосе спросил Поль у Лиз.
— Прямо сейчас?
Поль от удивления открыл рот. Он приготовился выслушивать долгие образные объяснения Лиз, почему это невозможно. Но вместо этого… Надо было немедленно пользоваться шансом. Подтверждение уже почти слетело с его губ, когда он вспомнил про королеву. Если они сейчас займутся поиском виноградника, то ей придется остаться одной с тремя охламонами. Еще и маркиза пропала. От нее, конечно, толку было немного. И некоторым образом, она вполне могла сойти за четвертого. Но все же… Поль почесал затылок, приуныл, буркнул:
— Неа, не сейчас, — и поплелся искать Сержа.
— Слава Богу. Это до января подождет, — вздохнула Лиз и подхватила на руки Мишеля, чтобы оттащить его подальше от экрана.
— Мы едем домой! — раздался голос королевы Мари.
Поль подпрыгнул.
— Ку… куда домой?
— Домой. На рю Камбон…
— Plein les couilles! — Лиз опустилась в кресло. — И что ты там будешь делать?
— Я не знаю, — еле слышно ответила королева Мари.
— Вот когда узнаете, Ваше Величество, тогда и поедете! — проворчал Поль и вернулся к поискам Сержа. В кухне, куда живо отправился юный маркиз якобы в поисках брата, было подозрительно тихо. Но недолго. Раздался звук, похожий на всплеск, шум чего-то упавшего и шорох. Все это сопровождалось довольным хрюканьем.
