— Казнить меня дано только моему повелителю! А граф Салет мне никто! Мошка из кучи навоза! — ругалась Барбара — совсем не изящно, не латынью.
Спустя еще час слова старой кухарки донесли до так и не вставшего в постели графа. Он сердито глядел на посланца и размышлял. В самом деле, что может он в этом королевстве без такой малости, как корона?
— Повелитель, говоришь, может казнить эту злодейку? — спросил граф дрожавшего, как осиновый лист, посланца. — Прекрасно! Королевству нужен король, и оно получит короля! Объявляй всем — Салет претендует на трон!
XXVI
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора
Маркизе удалось незамеченной выбраться из башни. На дворе разбойников было немного — погода не располагала к посиделкам, и каждый из них был чем-то занят. Избегая смотреть на виселицу, шмыгнула за угол и, к неожиданной радости, увидела неширокую тропку, ведущую в перелесок. По ней она и пошла скорым шагом, мысленно продолжая спорить с Сержем. Она не знала, сколько времени почти бежала через лес и как далеко ушла от башни, когда почувствовала усталость в ногах и пустоту в голове. Привалившись к стволу дерева, Катрин ловила на ладонь редкие снежинки, сыпавшие с неба.
— Не поеду я ни в какой замок, Ваша Светлость! — улыбнулась она и прикрыла глаза.
— Так ведь и он тоже не поедет! — раздался возле нее веселый и звонкий женский голос. — Упрямец, каких свет не видывал!
Катрин оглянулась. Возле нее стояла ведьма Никталь, и правда, по-ведьмински тихо подкравшаяся, будто явившаяся по воздуху.
— Ты-то мне как раз и нужна, — сказала маркиза. — Рассказывай, что здесь произошло прошлой осенью. И не вздумай мне врать!
— Гляди, какая ты быстрая! — засмеялась ведьма. Села на землю у ног Катрин и посмотрела на нее снизу вверх. — Никталь всегда правду говорит, за то и поплатилась.
— Не напускай таинственности на обычные вещи!
Больше книг на сайте — Knigolub.net
Ведьма коротко рассмеялась и снова подняла голову, чтобы видеть лицо маркизы. Ее глаза казались теперь еще чернее, чем в свете свечи. И уродливые шрамы с толку не сбивали — когда-то и она была красива.
— Ты считаешь хоть что-то из происходящего здесь обычным? — спросила Никталь.
— А что необычного в том, что шайка разбойников, прячась в горных лесах, грабит и убивает? — пожала плечами маркиза.
— И впрямь ничего! Но, может быть, если подумать, то, что это шайкой управляет не разбойник?
— Вот и расскажи мне, почему он ею управляет! — рассердилась Катрин.
— Он светлый, — шепнула Никталь. — А держит его тьма. И не пускает. Хочет к свету шагнуть, а мерещится ему, что тьма — это он сам. Все просто. Да ты и сама знаешь.
Катрин фыркнула:
— Что же ты, ведьма, не вылечишь его от тьмы?
Никталь опустила глаза, а потом резко вскочила на ноги и взяла маркизу за руку. Ладонь ее она приложила к своему лицу. Провела по буграм шрамов, по шероховатостям пересохшей кожи, по гладко выбритому черепу… Который оказался совсем не бритым — это был сплошной ожог, на котором не росли больше волосы.
— Я не ведьма, — мягко сказала Никталь. — Я не ведьма, я просто вижу тени и свет. И врачевать умею. Видишь. Жгли меня за это. Больно жгли. Пламя вокруг было адово. А дождь пошел, загасил кострище. Значит, есть Господь. Берегись людей. Ненавидят тебя за красоту твою. За силу любить ненавидят.
Не отнимая руки, Катрин слушала Никталь.
— Глупости говоришь, — негромко бросила она. — С чего мне людей беречься? Это все Салет. Жадный он. А к красоте да любви он равнодушен.
— Пусть будет так, моя хорошая, — ведьма грустно улыбнулась и отступила на шаг. Руки ее свесились вдоль тела, словно бы сил у нее теперь не было. И заговорила она тихо, устало, безо всяких красок в голосе: — Его принесли ко мне осенью, когда лес стал золотистым, но еще не начал становиться серым. Он чуть дышал, говорили, не выживет. Грудь ему стрела пронзила. Ее подожгли сперва, а потом уже запустили. Но я слушала его сердце, и оно говорило мне, что не все еще кончено, что он хочет жить и будет жить. Я выхаживала его в этой башне, в змеином гнезде. Я и цыган Шаню. Он метался в бреду несколько дней, а потом глаза распахнул… и ничего не сказал. Ни о чем не спрашивал. И вопросов слушать не хотел. Будто не пускал никого… Лишь после я увидела — это его не пускают.
— Это он велел могилу свою сделать? — не глядя на женщину, спросила маркиза.
— О какой могиле ты говоришь?
— Король Мишель видел его могилу. И обещал… по весне… — Катрин замолчала, не в силах продолжать.
— Якула могилу? — переспросила ведьма. — Зачем ему могила, когда он живой?
— Откуда вообще взялось это имя? — устало спросила Катрин.
— Так его Шаню окрестил. Он говорил, что, когда на Якула в лесу напали, он на прежнего атамана так с мечом наскочил — ну, сущий летучий змей. Его за то предводителем и вынудили стать. Разбойники ценят отвагу и силу. Другого языка они не знают. Он выбрал жизнь и взял это имя.
— А прежнее похоронил, — прошептала маркиза и отвернулась. — С новым именем легко быть отважным и сильным с пленниками, верно, ведьма?
Никталь посмотрела на Катрин и улыбнулась, обнажив удивительно белые и ровные зубы.
— Это ты про упрямого рыцаря, который тоже имя свое забыл?
— А есть еще какой?
— Есть еще пятеро в колодце, которые усердно помогают ему не помнить. А ведь назовись он, Якул получил бы свой выкуп и отпустил бы их восвояси.
— Так рыцарь тот, наверное, велит им помогать?
— Уж не знаю, милая. То мне не ведомо. Знаю только, что смерть им принять проще, чем выдать имя упрямого рыцаря. Вот и сидят в колодце. Каждый день выбирают, кого следующим повесят. А тот в темнице томится. И молчит!
— Может, ему тоже прежнее имя не по душе. Вот и забыл он его, — усмехнулась маркиза, оттолкнулась от дерева и побрела по тропинке дальше в лес.
Ведьма же смотрела ей вслед еще некоторое время, потом содрала с дерева, о которое опиралась маркиза, кусочек мха, понюхала его, растерла пальцем по ладони да и сунула в суму, висевшую на поясе.
— Ну, поглядим, правду ли говорят, что от похмелья верное средство, — проворчала она себе под нос и направилась вниз, к подножию горы.
XXVII
30 декабря 2015 года, Париж
Детей пришлось поделить. Полю достался Серж-младший. У этого изверга, кажется, никогда не садились батарейки. На улице глаза мальчишки округлились, он все время тыкал во что-то пальцем и категорически отказывался быть на руках, оглашая окрестность воплем: «Сааам!». Поль опускал его на дорожку сквера недалеко от дома Лиз, где Его Светлость постоянно норовил опуститься на четвереньки — так двигаться у него получалось гораздо быстрее и увереннее.
