Якул поднялся на смотровую площадку башни, где встречал только этот рассвет. Рассвет, отделивший его, истинного, от того, который сам стал убийцей. С непокрытой головой и развевающимися отросшими волосами он сделал несколько шагов к краю площадки и посмотрел вниз. Башня была высокой. Один шаг — всего один — и все это закончится. Сжал руки в кулаки и ударил ими по ближайшему зубцу. А после в изнеможении опустился на голые камни.
— Якул, — услышал он голос Шаню. Тот неизменно оказывался рядом тогда, когда предводитель разбойников был близок к пропасти — пропасти внутри самого себя. — Я снова пытался допросить рыцарей. Но они молчат. Имен не называют.
Стражи упрямого знатного господина находились не в темнице. С другой стороны башни была вырыта глубокая яма вроде колодца. Туда бросили их накануне. И оттуда нынче достали старика.
— Как и вчера, я предоставил им выбрать, кто поднимется на виселицу завтра, — добавил Шаню.
— А они? — отозвался Якул.
— А они послали меня к дьяволу.
Якул мрачно рассмеялся и посмотрел вниз, на болтающегося висельника.
— Почему ты не применишь к ним пытки? — спросил цыган.
— Потому что я не святая церковь, — бросил Якул. — Послушай, Шаню… Они ведь, и в самом деле, готовы отдать жизнь за своего господина. А хоть один человек на земле отдаст жизнь за нас с тобой?
— Шутишь, Якул? Кому нужен цыган, который идет за ветром?
— А разбойник, который закончит на виселице? Это лишь вопрос времени, — Якул грустно улыбнулся и кивнул на раскачивающееся тело. — Почему он все еще висит? Вели его снять!
— Вы сами сказали, что к концу недели их будет висеть семеро.
Объяснять, что он не может на это смотреть, Якул не стал. Он чувствовал, как перехватило дыхание, и как невыразимая чернота душит его изнутри. Вскочил на ноги и прошелся по площадке. Потом обернулся к Шаню:
— Верно говорят, что вы, цыгане, можете обмануть глаза и душу?
Шаню улыбнулся и приосанился, сложив руки на груди.
— Два года назад я продал умирающую тощую клячу как чистокровного арабского жеребца! — с гордостью заявил он.
— Положим, рыцарь не кляча, — пробормотал Якул и снова вернулся к зубцам, взглянув вниз, на виселицу. — Вытащи старика из петли. И слушай внимательно, что надо сделать.
Спустя час цыган уже мчался в лес, к ведьме Никталь. Потому что знал наверняка, что задуманное без ее помощи ему не удастся. Но душа его ликовала. Потому что понял он — не продержится Якул в банде и месяца при таких замашках. А когда предводитель сбежит, Шаню будет рядом с ним, верным его слугой. И для обоих это была надежда начать новую жизнь.
Якул станет его ветром, дующим в другую сторону.
XX
29 декабря 2015 года, Париж
Часы показывали 14:03, когда Алекс Романи, вооружившись букетом цветов, бутылкой итальянского вина и заветной коробочкой, обитой бархатом, поднимался по лестнице дома, где жила его будущая невеста. При мысли об этом он блаженно улыбался и счастливо рассуждал о том, что, по всей видимости, сама судьба уберегла его от совершения ошибки, когда он вздумал, что должен жениться на Мари Легран.
Популярный в мире ресторанного бизнеса повар, он мечтал, как всякий творец, о мишленовских звездах. И о женщине, которая поможет ему пройти этот путь с наименьшими потерями для репутации и нервов — в смысле, возьмет под крыло. Легран с ее связями в мире рекламы, конечно, неплохо бы с этой ролью справилась. Но временами она начинала его бесить. У нее все и всегда было слишком сложно. Всяким отношениям она придавала какое-то немыслимое значение, и это тяготило не хуже брачных оков.
Когда несколько дней назад он обнаружил ее замужней и беременной… неожиданно решился! В его жизни пора что-то менять. И он давно избрал свою путеводную звезду. Еще во время съемок рекламы ресторана семейства де Савинье. Лиз. Вивьен Лиз де Савинье. Дочь владельца. Красив, умна, богата. Удачный мог бы быть тандем! Собственно, именно Лиз могла удостоиться чести стать его женой и матерью его детей. Тем более, мама, жившая в Тулузе, так мечтает о внуках.
Когда Романи позвонил в дверь, часы показывали 14:05. Он поправил галстук, одернул пальто, надел самую сногсшибательную из своих улыбок и стал ждать, пока дверь откроется.
Подмигнув юному маркизу, с которым они довольно успешно играли в поезд, Поль пошел открывать. Кроме него, звонок больше ни на кого не произвел нужного впечатления. Распахнув дверь, он внимательно посмотрел на бутылку вина, потом на букет, а затем в лицо неожиданного гостя.
— Привет! — бросил Поль. — Тебе кого?
Алекс зачем-то снова посмотрел на часы. Потом на лицо незнакомца. А потом выдал сакраментальное:
— Андре де Савинье? Брат моей Лиз?
— Здесь такой не живет, — сказал Поль и толкнул, закрывая, дверь.
Алекс торопливо вставил ногу в оставшуюся щель между дверью и луткой и тут же взвыл от боли — стопу ему прищемило.
— Поль, в чем дело? — в коридоре показалась Лиз с Клодом на руках.
— Да полудурок какой-то Андре де Савинье спрашивает, — Поль кивнул в сторону ботинка, торчащего из двери.
— Лиз! — радостно воскликнул Алекс. — Любовь моя, это Романи!
— Господи, только не это, — простонала Лиз.
Алекс тем временем все же протиснулся в дверь и радостно проковылял в квартиру. Однако в одно мгновение улыбка на его лице сменилась недоумением. Младенец на руках мадемуазель де Савинье отчаянно дергал оную за локон и, кажется, чрезвычайно забавлялся. Правда, Алексу было не до забав.
Следом за ним прошел Поль и, подхватив с пола Сержа, чтобы полудурок, не дай бог, на него не наступил, остановился перед гостем.
— Так, я не понял… — угрюмо сказал он. — Ты кто? Лиз, это кто? — обернулся он к девушке. А Серж протянул руку и начал со смехом обрывать лепестки у цветов, бросая их на пол.
— Ее муж… будущий!
— Мой ухажер… бывший!
Оба одновременно прозвучавших голоса были одинаково уверенными.
Поль медленно кивнул, снова подмигнул Сержу и посмотрел на «бывшего».
— Значит, так! Я — настоящий. Поэтому вышел из квартиры и забыл сюда дорогу.
— А вы, простите, кто такой, настоящий? — поинтересовался Алекс, но тут же переключил внимание на свою возлюбленную, проникновенно зашептав: — Лиз, я знаю, тебе трудно в это поверить, но испытания временем и разлукой я не выдержал. Не могу без тебя. Люблю. И прошу стать моей женой.
С этими словами Алекс упал на одно колено и протянул ей коробочку, немедленно извлеченную из кармана пальто. Выглядело эффектно.
Клод загугукал. А Лиз широко улыбнулась. Потом подмигнула Полю и сказала:
— Никогда так не делай, ладно?
