Катрин по-прежнему смотрела на Лиз, перестав слушать где-то на середине ее речи. А когда поняла, что она замолчала, снова кивнула.
Больше книг на сайте — Knigolub.net
— Вообще, ваш муж тоже был парнем неплохим, — предприняла новую попытку Лиз. — Не, я понимаю, что вам больно говорить о нем, но если вы сможете… рассказать, то вам точно станет легче!
— Что рассказать? — непонимающе спросила маркиза.
— Ну… каким он был…
— А брат Паулюс там долго еще? — Катрин поднялась из кресла.
Лиз вскочила следом, досадуя на свою прямолинейность. Вечно прет напролом. Тут деликатнее надо, нежнее. Дубль два!
— Не знаю! Он настраивается. Видите ли, Поль оставил свой… эээ… сан. Потому ему надо немного хоть… прийти в себя. Слушайте, а классные у вас джинсы. Только чуток коротковаты. Хотите, дам что-нибудь свое примерить?
Маркиза вздохнула. И поркой не пригрозишь, как Аделине. Потом жалобно глянула на Ее Величество, но та была чем-то занята, Катрин даже не пыталась понять, чем именно. В этом странном королевстве жили странные люди и занимались странными делами. Она снова посмотрела на Лиз и пробормотала:
— Дайте.
Лиз бросилась к шкафу, вытащила оттуда несколько вешалок с брюками, потом вернула вешалки обратно и достала зачем-то… платье. Красное. В пол. С разрезом справа почти до середины бедра, но в противовес — без всякого декольте. С пышным бантом на плече и элегантной брошью на поясе.
— Мне почему-то кажется, что это вам больше подойдет! — объявила Лиз.
Маркиза привычно послушно переоделась. Платье на удивление ей подошло, словно для нее и было сшито. Она вспомнила о том, как любила одеваться, как любила новые наряды. Она любила быть красивой для Сержа. Потому что она любила видеть, как он смотрит на нее… Для кого же теперь все это? Катрин нахмурилась и присела рядом с Мари.
Королева, между тем, давно уже не смотрела в монитор, но наблюдала за суетой Лиз и тем, как покорно на все соглашалась маркиза. Но платье! Платье было охрененным! В таком на красную дорожку — в самый раз!
— Francesco Scognamiglio? — восхищенно спросила она у Лиз.
— Ага. Можно я ей его подарю? На меня оно тесное. Купила, чтобы в него худеть.
— Можно, — пробормотала Мари.
Катрин посмотрела на королеву.
— Зачем оно мне?
— Потому что на меня оно слишком длинное, а на Лиз — маленькое. Преступление держать такое платье в шкафу.
— Сюда только какого-нибудь аксессуара на шею не хватает, — вздохнула Лиз, — такого… необычного… я давно думала что-то подобрать, но как-то…
Мари похлопала ресницами и бросилась вынимать из-под свитера ожерелье Змеи. Хотя бы прикинуть. Щелкнула застежка, и королева быстро накинула украшенье на маркизу.
— Ну как? — спросила она.
— Зачем вы, Ваше… — успела сказать маркиза и поняла, что снова что-то произошло.
От неожиданности Катрин зажмурилась. Поморщилась от неприятного запаха и поежилась от холода. А когда открыла глаза, обнаружила, что находится в конюшне. И прямо перед ней медленно жевал конь ее мужа.
— Игнис, — проговорила маркиза недоверчиво и радостно негромко вскрикнула: — Игнис!
Она подошла к нему и ласково потрепала за гриву, а конь ткнулся мордой ей в плечо и тихонько заржал.
XI
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Трезмонское королевство, у Ястребиной горы
— Клянусь верой своей непоколебимой, это же королевские стражи! — брат Ницетас в ужасе озирался по сторонам, глядя на разбросанные трупы воинов. — Мессиры! Настигла их карающая длань Господня! Вы поглядите, сколько их здесь!
— Ну, длань Господня здесь ни при чем, любезный брат Ницетас, — отозвался фрейхерр Кайзерлинг. — Это местные разбойники постарались. А про прегрешения короля ничего им не ведомо. Разграбили того, кто на пути попался, всего-то. Вы поглядите только, оборванцев здесь ну уж никак не меньше рыцарей.
Фрейхерр спешился и тронул носом сапога одного из мертвых головорезов.
— И ведь даже тела еще не убрали. Ну да раньше завтрашнего утра не явятся. Сейчас у них кутеж да веселье. Ну и раны зализывают, куда без этого.
— Что ж, вы полагаете, фрейхерр Кайзерлинг, что нам сейчас и здесь бояться нечего? — спросил граф Салет, стоявший чуть поодаль и озадаченно изучавший одного из рыцарей, из груди которого торчали несколько стрел.
— Нечего, Ваша Светлость. Но чем скорее мы уберемся из этого леса, тем лучше.
Между тем, граф Салет все-таки приблизился к телу изучаемого им рыцаря и тихо пробормотал:
— Да это же мессир дю Жантий.
— И что? — фрейхерр Кайзерлинг казался очень недовольным заминкой на пути.
Граф Салет растянул губы в улыбку и тихо сказал:
— Вот и видно, благородный Кайзерлинг, что вы не из Трезмона. Всем известно, что этот рыцарь дю Жантий всегда сопровождал короля исключительно на его собственных венценосных вылазках. То есть, если он здесь, то здесь же был и Его Величество.
Он поднялся и посмотрел на брата Ницетаса и фрейхерра Кайзерлинга. Вид его был самым торжествующим. И здесь, в полумраке леса, одна его улыбка среди еще не окоченевших тел казалась дикой и колдовской.
— Переворошить трупы! — приказал он воинам, державшим наготове мечи. Те бросились исполнять приказание своего господина, а господин, между тем, снова склонился к дю Жантию.
— Если здесь нашел свою смерть еще и король, большей удачи и быть не может, — заявил он.
Однако тела короля среди прочих не было. Не сказать, что граф Салет был очень уж разочарован. То, что с королем приключилась беда, сомнений не вызывало. И этого вполне было достаточно.
— Если войско обезглавлено, считайте, нет войска! — объявил фрейхерр Казерлинг.
— А стало быть, сам Господь благоволит к нам! — добавил брат Ницетас. — И дело наше — богоугодное.
— Что ж, мессиры… Не наведаться ли нам по этому случаю в Фенеллу? — весело спросил граф Салет. — Пожалуй, вреда нам от такого путешествия не сделается. А коли повезет, так получим все, за что стоим! По коням, мессиры?
— По коням! — дружно воскликнули фрейхерр Кайзерлинг и брат Ницетас. И вторили им рыцари дальних провинций.
«Что ж, благородные трезмонские мужи, вперед! К подвигам и славе! Камня на камне от королевского замка не оставьте! Сравняйте с землей, чтобы даже следа не было. Чтобы могилы предков де Наве сделались безымянными. Чтобы потомки их жили в безвестности. И только тогда я в полной мере стану чувствовать себя отмщенным!»
XII
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора
