— Идем! — решительно произнес он, сорвал быстрый поцелуй с губ Лиз и уверенными шагами пошел из комнаты, продолжая покачивать ребенка и втайне надеясь, что он, наконец, устанет и заснет.
XX
Межвременье — 23 декабря 2015 года, Париж
— Проходи, король, проходи, нынче у нас прекрасное вино — вино, испив которого, никогда не забудешь вкуса. Имя у вина чудесное. Волшебное. Мы с Белинусом зовем его Любовью. Проходи, король, проходи.
Голос болтал без умолку. Голос старца, сидевшего в углу комнаты с низким потолком, и выбивающего что-то на камне.
— Садись, король. Сейчас придет твой отец. И тогда потолкуем хорошенько.
Король приглядывался к говорившему.
— Отец? Почему отец?
И повинуясь силе, которой было подвластно многое, стал ждать…
— А кого хотел бы ты видеть? — отозвался старец и убрал в сторону свой молот.
— Что это будет? — спросил, подходя, король.
— Ему темно. Он просил сделать лампу. Темно ему, король. Засветишь, когда будет готово?
— Post tenebras lux. Кто выбрал меня?
— Тебя выбрало время. Оно, всемогущее.
Старец посмотрел на короля, и в чертах его отразилось вдруг что-то смутно знакомое.
— Мой сын повелевал двенадцатью рыцарями. И стал королем. Только я совсем позабыл его имя. Ты не помнишь?
— Ты говоришь загадками, старик, — нахмурившись, сказал король. Он не доверял образам, играющим с ним.
Тот коротко хохотнул и показал ему серый гладкий камень, над которым работал. Камень был нетронут. Большой, овальный и гладкий, он тихонько мерцал в руках старца.
— Нравится лампа?
— Нравится, — не отводя глаз, восхищенно проговорил король.
— Ну, так забирай! Я же не представляю, что с ним делать. Пусть мой сын уже, наконец, вернется домой. Не нравится ему царствовать.
Король взял в руки протянутый стариком камень, и тот в одно мгновение разгорелся ослепительным светом.
— Мишель! Мишель! Ты с ума сошел? Ты почему на полу спишь?
Он рывком сел, недоуменно посмотрел на свою ладонь, словно желал в ней что-то найти.
— Не сердись, — проговорил Мишель негромко. — Мне хотелось быть рядом с тобой. Хотя бы еще одну ночь. Не гони меня.
— Не гнать тебя? — прошипела она. — Не гнать? Скажи, я хоть раз тебя прогоняла, тогда как ты!..
Она не договорила и сердито отвернулась.
— Что я? — надменно переспросил Мишель. Ночные образы, приходя не ко времени, делали его раздражительным.
— Уверен, что хочешь это слышать?
— Уверен, что тебе хочется сказать!
— Да! — выпалила Мари, снова обернувшись к нему. Глаза ее в темноте по-кошачьи поблескивали, а рот некрасиво искривился. — Да, мне хочется сказать! Ты игнорировал меня… месяцами! Ты меня не хотел! Ты фактически меня бросил, отговариваясь всякой ерундой! Я, дура, развесила уши и слушала тебя, а на самом деле ты… тебя…
Не в силах продолжать она замолчала, продолжая испепелять его взглядом.
— Что именно ты называешь «ерундой»? — поинтересовался Мишель, любуясь ее возмущенным лицом.
— Те сказки, которые ты рассказывал… почему нам нельзя! Ты думаешь, после того, что я видела в саду, я поверю, что у тебя никого не было? Мог бы прямо сказать, что моя беременность… что тебе… Что тебе неприятна мысль о сексе с беременной женщиной
— При чем здесь мои мысли! — вконец рассердился Мишель. — Это запрещают лекари. И церковь… После всего, что случилось с матушкой, зная отца… Мари, я не могу допустить. Как ты не понимаешь?!
— А как ты не понимаешь! Что у меня есть и мысли, и желания! И что я не больная, слышишь! Не больная! Я просто жду ребенка!
— Он уже скоро родится. Давай лишь подождем.
— Подождем? Хорошо! Давай подождем! Давай подождем, пока ты окажешься в постели своей бывшей или кого-нибудь еще! Только ты ждать будешь в Фенелле, а я здесь! В конце концов, мать-одиночка в наши дни не приговор! И я больше никогда не буду выпрашивать секс у мужчины. Здесь с этим проблем нет!
— Вот сейчас ерунду говоришь ты! — сообщил король. — Ты придумала себе то, чего нет. И веришь в это, совсем не желая меня слушать.
— Разумеется, придумала! Я же сумасшедшая! Поцелуй в саду я тоже придумала! И твою холодность я придумала! Но знаешь что? Не может мужчина обходиться столько времени без женщины, если он ее действительно хочет! Значит ты — не хочешь! Потому что шарахаешься от меня, как от прокаженной!
— Я тебя люблю! И потому буду ждать, сколько потребуется, чтобы и с тобой, и с нашим сыном все было в порядке!
— С дочкой!
— С нашим ребенком!
Мари некоторое время смотрела прямо в его глаза, будто бы что-то отчаянно в них искала и никак не могла найти. Потом судорожно выдохнула и отползла по постели на другой ее край, подальше от мужа. И сухо произнесла:
— Ты как будто каменный. И это ты меня не хочешь слышать — не я тебя. Впрочем, у камней и ушей-то нет.
— Ничего я не каменный, — выдохнул он ей в самое ухо горячим шепотом. От этого шепота Мари вздрогнула и повернула к нему лицо.
— Тогда неужели ты не видишь, — не менее горячо зашептала она, — что я разве что кошкой не кричу?
— Не всегда следует доверять собственным глазам.
— Знаешь что! Это не я тебе изменяла! Иначе моя проблема давно была бы решена!
— Я тебе не изменял, — устало в тысячный раз проговорил Мишель.
— Возможно. Но ты ее хотел!
— Нет! — взревел он. — Как мне тебе доказать?
— Не смей на меня кричать! — взвизгнула Мари. — И возвращайся на свой диван! Утром поговорим, когда успокоишься!
— Нет, я буду спать здесь!
— Тогда уйду я!
Она резво, насколько позволяло ее положение, вскочила с постели и направилась к выходу из комнаты.
— И ты никуда не пойдешь! — распорядился Мишель. Он вскочил следом за ней, подхватил на руки и вернул обратно в кровать. — Будем спать вместе.
Она забарахталась, вырываясь, и возмущенно воскликнула:
— Ты не имеешь права!
— Еще как имею!
— Я с тобой разведусь! — выкрикнула Мари и ударила кулачками по его плечам. — И уеду в Южную Америку!
— Такого королевства не существует, — возразил Мишель, терпеливо снося ее побои.
— Вот и прекрасно! Значит, там ты меня не найдешь!
— Найду. Я найду тебя где угодно.
— Ненавижу тебя!
— А я тебя люблю.
