На обед Ричардсон спустился в русский ресторан «Ковер-самолет», который был самым большим и популярным на лайнере. Пассажирам второго класса приходилось записываться в очередь, чтобы посетить его, но для пассажиров первого класса в обед никакой записи не требовалось. Так что капитан прошел в зал, небрежно шевельнув подбородком в ответ на подобострастный поклон метрдотеля. Интерьер ресторана был отделан в стиле модерн, стены украшала коллекция картин — на некоторых из них причудливо одетые люди летали на разных предметах обихода, тех же коврах, метлах, больших деревянных ведрах и так далее; на других художники запечатлели реальные samolets. Русские выпускали уже три модели, и все три пользовались огромным спросом в мире, потому их силуэты были прекрасно знакомы капитану, хотя этим новым увлечением — авиацией — он интересовался не слишком. Ну баловство же, недостойное солидных людей.
Обед, включавший в себя черную и красную икру в сделанных из сливочного масла вазочках на колотом льду, осетрину горячего копчения, уху из стерляди и рыбный расстегай вкупе с лафитничком ледяной «Великокняжеской», несомненно лучшей русской водки, привел капитана в превосходное расположение духа. И наполнил энергией. Так что вместо того чтобы посетить какое-нибудь из уже начавшихся шоу, он вновь поднялся на верхнюю палубу, решив прогуляться. В конце концов, завтра рано утром «Тибр» возвращается в Нью-Йорк — стоит напоследок воспользоваться возможностью подышать морским воздухом. Врачи утверждают, что это весьма полезно для жизненных сил организма.
В этот час верхняя палуба была практически пуста. Погода слегка испортилась, набежали тучи, усилился ветер, к тому же в многочисленных концертных залах лайнера уже начались дневные программы, поэтому здесь было занято всего несколько шезлонгов, две парочки стояли у подветренного борта, держась за руки, а в дальнем конце прогулочной палубы, в самом носу, виднелась одинокая женская фигурка. И весьма неплохая. Такая, что капитан почувствовал волнение. Конечно, с этими корсетами легко ошибиться — некоторые дамы утягивают себя так, что даже сесть не могут, но что-то ему подсказывало, что у этой мисс и под корсетом все в порядке. А у Ричардсона уже три недели не было девки…
Прогулявшись по палубе два раза, он не выдержал и, подойдя к женщине, решительно спросил, выпятив грудь:
— Мисс, могу я предложить вам кофе?
Несколько мгновений ничего не происходило, затем незнакомка повернула голову, и капитан почувствовал, как его сердце дало сбой. «Да она красавица!..»
— Вы? — Она на мгновение задумалась. — Пожалуй, да.
Сердце капитана снова пропустило удар, на этот раз от связки «вы — пожалуй, да», но он постарался, чтобы на его лице не дрогнул ни один мускул. Что такого произошло-то? Просто женщина оценила его по достоинству. Это говорит лишь о ее уме и наблюдательности. Вытянув руку вверх, он привычно щелкнул пальцами.
— Чего изволите, сэр? — послышалось буквально через секунду.
В глазах красавицы мелькнуло удивление.
— Два кофе, — небрежно бросил Абрахам Ричардсон. Недолго поколебавшись, он решительно добавил: — И брют, французский, от того монаха… ну, вы знаете.
— Да, сэр, «Dom Pérignon», сэр, одну минуту, сэр.
— Хм, как вы их… — изумленно произнесла женщина. — На меня они реагируют куда медленнее.
Ричардсон самодовольно усмехнулся:
— Ну… просто это быдло чувствует, с кем имеет дело. Я умею сразу же поставить себя. Абрахам Ричардсон, капитан армии САСШ в отставке, — представился он настоящим именем. Ну понятно же, надо быть идиотом, чтобы опасаться чего-то сегодня, в последний день круиза.
— Стелла Линдсей, — мило улыбнулась его собеседница.
— Вы путешествуете одна?
— Нет, с подругой, но она получила срочную телеграмму и была вынуждена сойти в Филадельфии. Вместе со своей тетушкой, которая путешествовала с нами. А я из Нью-Йорка, поэтому решила остаться. Завтра рано утром буду дома.
Капитан почувствовал, как его охватывает предвкушение. Одинокая молодая женщина, на которую он явно произвел впечатление… Но сначала следовало побольше узнать о ней.
Спустя полчаса, после того как литровая бутылка французского шампанского была уполовинена, капитан знал, что мисс Линдсей не принадлежит ни к какой влиятельной семье. Ее отец был владельцем табачной лавки в Нью-Йорке, и его средств в обрез хватило, чтобы устроить дочь в престижный женский колледж. А в это путешествие она попала благодаря отцу подруги, богатому торговцу фруктами из Филадельфии, который подарил дочери билеты по случаю окончания женского колледжа, милостиво позволив ей взять с собой однокашницу. Но приставил к девушкам для присмотра пожилую родственницу. Впрочем, прелестница проговорилась, что опасения подружкиного отца имели под собой основания, поскольку нравы в колледже, несмотря на всю его престижность (а возможно, благодаря ей), были весьма свободными. Девушки очень надеялись неплохо поразвлечься и здесь, но приставленная к ним старая мымра все испортила. Они даже в казино были всего два раза, пожаловалась Стелла. Абрахам тотчас предложил исправить эту несправедливость.
Последовавший за сим вечер капитан запомнил смутно. Спустившись в казино, они прошли по всем столам, от «блекджека» до «крэпса», и, уже изрядно накачавшись шампанским, приземлились за рулеточным. Тем более что для игроков за столами выпивка была бесплатной. Ричардсон начал осторожно, сперва ставил на «красное-черное», но потом разошелся, перейдя к «дазенс», а затем уже к «корнер», «стрит»
[72]
и даже одиночным ставкам, чего до сих пор себе не позволял. Игра не шла, но ему было наплевать. Стелла сидела рядом и отчаянно хохотала. Впрочем, он и сам вел себя весьма непотребно, а в какой-то момент даже поймал себя на том, что громко ругается:
— Сука, дрянь, русская подстилка! Она оставила без денег множество достойных людей! Я сам… — Ричардсон осекся, соображая, о ком это он. А припомнив, скривился. Эту… тварь мало было убить. О, с каким удовольствием он не застрелил бы ее, а… четвертовал, вырвал глаза, расколотил бы ей череп! Из-за нее весь его капитал, который он копил столько лет, отказывая себе во многом, отчаянно ввязываясь в весьма сомнительные дела, терпя лишения, пошел псу под хвост. А ведь он вкладывался не просто так — только по советам очень и очень непростых людей. И имел основания считать, что его вложения абсолютно верны и надежны…
— А я восхищаюсь Трансваальской Королевой, — внезапно произнесла Стелла.
— Эта… — захлебнулся от возмущения Ричардсон. — Да что ты можешь понимать! Да она… да если б… Жаль, что я… э-э… убийца выпустил в нее только три патрона!
— Какой ты грубый, — капризно надув губки, буркнула Стелла.
И Абрахам опомнился. Черт, проклятое шампанское… вместе с ликером и пивом напрочь отбило мозги. Он настороженно окинул взглядом соседей по рулеточному столу. Но все вроде бы были увлечены игрой и не обратили на его пьяную болтовню внимания.
