— День становится все короче, — сказала Лиза; они оба сейчас думали об этом. — Через месяц самый короткий день в году.
— Надеюсь, ты встретишь его дома.
— Я тоже на это надеюсь.
— Все зависит только от тебя, помнишь? — прошептал Мара и крепче сжал ее руку.
Лиза не ответила. Вдоль забора все тянулась и тянулась бесконечная дорожка, она водила их кругами, лишь иногда немного удаляясь от санаторских корпусов.
Глава 14. Маленькое одиночество и большое одиночество
Как и вчера, они поздно пришли в столовую и ели в одиночестве. А после обеда у Лизы были процедуры, поэтому Мара вернулся в номер один. Он долго провозился с заедавшим дверным замком, думая о том, что время в санатории остановилось давным давно. Отсутствие магнитных замков, старые ковры в коридоре и протертые кресла на этаже слишком сильно отдавали душком из какого-то древнего, забытого мира — может быть, атмосферой советского фильма или пионерского лагеря.
Время — здесь оно застывало на часах и на лицах пациентов; оно вязло в зубах, как кусок безвкусной пищи после столовой. И с этим как будто можно было смириться, если не вспоминать о мире за стенами, где время делилось на секунды и доли секунд. Даже в его одинокой конуре на окраине Москвы не ощущалось такого явного отрыва от реальности. А стоило только подумать о настоящей городской жизни занятых людей, как вялотекущее существование в санатории тут же напоминало о забытых уголках: о клетках в зоопарке, о запертой комнате мариной квартиры или о ловушках в тысячелетних, засыпанных песком египетских гробницах.
Мара зашел в номер, убрал бутылки в холодильник и лег на кровать. Он впервые был в номере Лизы один. Глядя в потолок, он лениво размышлял о том, сколько людей умерло на этой самой кровати, сколько неизлечимых больных и стариков лежали на ней прежде и, так же как он сейчас, смотрели в потолок. Сколько из них приняли здесь решение пойти в воду?
Через время, показавшееся ему небольшой вечностью, Мара встал с кровати и взглянул на часы: они сказали ему, что прошло не больше пятнадцати минут. «Как Лиза может жить в таком месте одна? — подумал Мара. — Все-таки она права: мое маленькое одиночество невозможно сравнить с ее большим одиночеством».
Он подошел к столу и долго смотрел на фотографию с черным уголком. Маленький мальчик, пойманный в ловушку времени, смотрел на него в ответ умным и неестественно осознанным для ребенка взглядом. Мара отвернул фотографию к окну, потом поставил телефон на зарядку. В социальной сети не было ни одного нового оповещения. На мгновение ему показалось странным, что никто, даже его приятель по переписке, не поинтересовался, почему Мары так долго не было в сети и где он пропадает. «А ведь правда, я не выходил в сеть всего-то пару суток!» Его потрясло это неожиданное открытие: в мире реальном, то есть «онлайн», его не было всего несколько десятков часов, хотя ему самому казалось, что он успел прожить в санатории целую небольшую жизнь.
Мара открыл журнал принятых вызовов: в этом месяце, как, впрочем, и в прошлом, и в позапрошлом… он созванивался только с Аней. Список ее звонков, как скупая хроника его отношений, был полностью посвящен ей одной.
Он нажал кнопку вызова и с полминуты слушал длинные гудки.
Дверь номера приоткрылась и в комната вошла Лиза с сумкой для сменной одежды, из которой торчал уголок мятого полотенца. Она только что вернулась с процедур. Ее волосы были не до конца просушены и мило топорщились на затылке. Мара сбросил звонок.
— Я не помешала? Можешь выйти в холл и позвонить оттуда, там сейчас никого нет.
— Да нет, все нормально, я позвоню завтра из дома.
— Той подруге? — уточнила Лиза намеренно равнодушным голосом.
Мара кивнул.
— Надеюсь, у кота все в порядке.
— Я тоже.
Лиза прошла в ванную и стала разбирать вещи. Дверь за собой она не закрыла. Развесив белье, она подключила фен и стала сушить волосы перед зеркалом. Мара присел на кровати и прислонился к стене. С этого ракурса он видел тонкую правую ногу девушки, упиравшуюся в порог ванной комнаты.
Когда она выключила фен и вышла к нему, Мара притворился, что смотрит в окно.
— Ну вот, волосы так сильно отросли, — сказала Лиза, как будто оправдываясь.
Мара повернулся к ней, взглянул на ее неровную, но очень короткую стрижку, и сказал:
— Разве? Мне так не кажется.
— Я же вижу — за два месяца здорово отросли. — Она покачала головой и провела пальцами по шее.
— Ты, что ли, наголо стриглась? — спросил Мара с улыбкой.
— Ну да, — просто ответила Лиза.
Мара удивленно уставился на нее.
— Ты как в армию собиралась?
— Можно и так сказать, — ответила она спокойно. — Я ведь правда думала, что начинается новая жизнь.
Мара помолчал, а она посмотрела в окно.
— Как думаешь, можем мы стать такими, как все? — вдруг спросила Лиза.
Мара пожал плечами.
— Не знаю. А кто эти «все»?
— Ну, те, что каждый будний день на работу ходят. А по выходным на велосипеде-тандеме катаются по паркам. — Она помолчала. — И никаких осьминогов, никаких ненастоящих проблем в их настоящих жизнях.
Мара внимательно посмотрел на Лизу, а она все смотрела поверх его головы, и взгляд ее, казалось, разрезал пустоту комнаты на две равные части. В этот момент ему страшно захотелось выкурить сигарету.
— Это ты так думаешь, что у всех жизнь настоящая, и они только и делают, что на велосипедах катаются, — сказал он после паузы. — Мы же не знаем, что за мысли у них в головах, сколько сердец бьется в груди…
Он уселся поудобнее и сцепил руки в замок на груди.
— Вот увидишь, например, образцовое семейство где-нибудь на лавке под березой: мама с длинными волосами и в платье в цветочек, на фитнес ходит два раза в неделю, за диетой следит, на ночь стакан молока выпивает, папа с редеющими волосами, подтянутый, ну живот намечается, добренький такой, но в целом видно, что у него не забалуешь — все на его плечах держится. Дети рядом — две девочки и мальчик, красивые, мороженое едят. Вот увидишь и подумаешь: «Какие они настоящие, живут, как в рекламных роликах». А на самом деле у женщины той, может быть, сестра от лейкемии умерла, а мать старая в деревне живет одна, и женщина ее почти не навещает, чтобы не вспоминать ничего. А у мужчины мечта — рыбок редких в аквариуме выращивать, ему, может, только и надо, что сидеть перед стеклом в темноте и смотреть, как они взад-вперед плавают. Или он, например, в семнадцать лет на вписке девочку изнасиловал с приятелями, а потом они труп в реку скинули; и он теперь по ночам заснуть не может без водки, потому что призрак той девочки в углу спальни его каждый вечер поджидает. Вот такая обычная семья.
Лиза нахмурилась и повернулась к Маре.
