— Надо сфотографировать след, — Каапо поднес фотоаппарат к земле. — А где нам искать бук?
Рунар огляделся по сторонам.
— Думаю, они нас сами найдут. А мы пока можем спокойно продолжать исследование.
Рунар погладил скалу сначала сверху, потом чуть пониже.
— Меня весьма интересует вот этот участок. Похоже, здесь есть трещина… — договорить Рунар не успел, потому что послышался треск, а за ним пронзительный скрежет. Рунар с Каапо отступили подальше. Скала дрогнула еще раз. На поверхности появился разлом в пару сантиметров шириной.
— Она что, открывается постепенно? — проговорил Каапо.
— Увы, не скажу. У меня мало опыта с подобными механизмами, — пробормотал Рунар.
— Сфотографировать сейчас?
— Да-да, обязательно.
Каапо поднял фотоаппарат и нажал на кнопку. В этот момент снова раздался оглушительный треск, и разлом стал раскрываться на глазах, словно черная пасть, готовая поглотить зрителей.
— Снимай, снимай! — закричал Рунар, и Каапо жал на кнопку снова и снова, делая один снимок за другим, пока трещина расширялась, а потом вдруг снова начала сужаться. Скала содрогнулась, и трещина захлопнулась так же быстро, как и открылась.
Каапо посмотрел на Рунара — восторженно и испуганно.
— Вот уж не ожидал, — кивнул Рунар. — Ошеломительное зрелище! А выбрался ли кто-то наружу? Ты не заметил?
— Нет, я все время фотографировал, — Каапо почувствовал, как громко стучит у него сердце.
— И взгляни: на скале не осталось следов, — Рунар ощупывал неровную поверхность скалы. — Совершенно никаких, трещины больше нет. Невероятно. Сделай еще один снимок, и мы сравним его с предыдущими.
Каапо щелкнул фотоаппаратом, а потом стал просматривать фотографии с самого начала: поляна, след, несколько фотографий скалы и рука Рунара. Потом узкая, темная щель в скале. А за ней серия смазанных торопливых снимков, на которых трещина раскрывается, расширяется все сильней.
— Стоп-стоп-стоп, — пробормотал Рунар. — Дай-ка взглянуть. Я правильно понимаю, что снимок можно увеличить?
Каапо не стал даже спрашивать, какую часть снимка Рунар хочет рассмотреть поближе — дрожащей рукой он коснулся той точки на снимке, где трещина обнажала темное нутро скалы. Снимок был нечеткий, и все же на нем ясно различилось несколько пар глаз: странные, недоумевающие рожицы, глядящие прямо в камеру.
— Это… кто? — ахнул Каапо.
Рунар несколько мгновений вглядывался в снимок, прежде чем ответить.
— Самые мелкие подземные жители. Везде-то они первые! Можешь показать следующий снимок?
Каапо нажал на стрелку. На следующем снимке трещина уже закрывалась, и подземная мелочь казалась еще более удивленной. Некоторые жмурились, открыв рты, кое-кто таращился круглыми глазами на смыкающиеся края.
— Во всяком случае, они остались внутри, — заметил Каапо.
— Возможно, не все, — заметил Рунар. — Можешь увеличить правый верхний угол? Мне показалось, там что-то есть.
Каапо увеличил.
В углу что-то белело, как попавший в видоискатель палец.
— Это?
Рунар кивнул и долго вглядывался в светлое пятно.
— Может, это палец? — предположил Каапо.
— Э-э, нет, — покачал головой Рунар. — Я почти уверен, что нет. К большому моему сожалению.
— А что это?
— Я, конечно, не могу сказать со стопроцентной уверенностью на основании такой фотографии — но предполагаю, что это мормат, которого под землей за отвратительную манеру поведения называют еще дряннушкой.
— А что он делает?
— Весьма неприятное существо. Впрочем, не думаю, что он выживет в таком климате. У него нет меха, только чешуя.
Рунар поднес фотоаппарат поближе к глазам и недовольно покачал головой.
— Впрочем, не исключено, что это действительно палец. Надо бы изучить получше. Но в любом случае от мормата не будет большой беды. Меня больше беспокоит, кто полезет за ним следом. Скоро про дверь узнает весь подземный мир.
Рунар протянул фотоаппарат Каапо.
— И что мы будем делать дальше? — спросил тот.
— Откроем глаза пошире и будем держать фотоаппарат наготове. Будем и дальше искать.
— И все?
— Это все, что мы можем, — отозвался Рунар. Он огляделся по сторонам, словно что-то ища, и добавил: — А не пора ли позавтракать? Надо найти местечко поудобнее. Весь мой опыт свидетельствует, что хороший перекус оказывает крайне успокаивающее воздействие в чрезвычайных ситуациях.
Глава одиннадцатая
Лучшая в мире бука
Холодным и темным зимним утром Майкки с тяжелым (пожалуй, слишком тяжелым рюкзаком) топала в школу. Школа была не далеко, но и не так уж близко. В этот день уроки еще и начинались слишком рано, в восемь утра.
Майкки столько лет мечтала пойти в школу — а вот теперь оказалось, что в школе далеко не все устроено так, как она думала.
Во-первых, интересных уроков было ужасно мало! Ни тебе языка зверей, ни кувырков. В школе не учили, как ходить колесом, как печь маффины, как читать мысли… Ничего, чему Майкки хотела бы научиться.
Зато снова и снова повторяли, откуда надо начинать писать букву «К». Ну какая разница? Почему «К» надо писать именно сверху, а не снизу или откуда хочешь?
В классе у Майкки было несколько дураков. Хилла сказала, тут уж ничего не поделаешь, дураки бывают в каждом классе, и иногда даже не по одному — тогда это действительно тяжелый случай. Еще Хилла сказала, что Майкки сама не лучше. Майкки на это скорчила рожу.
Майкки поддевала снег новенькими красными сапожками. Она бы их целый день не снимала! Дома, например, мама теперь разрешила ходить в уличной обуви. Ну, потому что Хилла не хочет, чтобы все таращились на ее светящуюся ногу.
Почему все укусы туннельной ящерицы достаются Хилле? Если бы у Майкки светилась нога, она бы не стала ее прятать. Она бы ее всем показывала! Вот было бы весело! Может, в школе тоже бы стало повеселее. Может, кто-нибудь даже подружился бы с Майкки из-за этого.
